– Переключи на картинку тринадцатого поста.
Хельга тут же пощелкала на клавиатуре и вывела картинку поста охраны возле компьютерного зала на главный экран.
На экране монитора охранники валялись без сознания возле дверей в компьютерный зал, а коридор заволок дым.
– Твою мать! – только и выругался Эдвард.
А потом судорожно забил по клавиатуре, активируя сигнал тревоги «Пожар» по всей базе, не подозревая, что стал очередным звеном в операции по спасению заключенных Падальщиков.
Тут же коридоры Желявы заполнились пронзительной сиреной, которую никто никогда ни с чем не спутает: резкие оглушительные сигналы «длинный-короткий-длинный» мигом рисовали в воображении желявцев такие же острые и безжалостные языки пламени, завоевывающие территорию базы со скоростью бешенного койота. Желява представляла собой коробку под землей, наполненную воздухом в системе кондиционирования, и в условиях замкнутого пространства огонь быстро распространялся по отсекам. Поэтому в условиях чрезвычайного бедствия сирена подавалась сразу во все отсеки базы, чтобы жители быстро бежали в укрытия зон, запирались и ждали, пока солдаты справятся с пожаром.
Меньше чем через секунду после первого истеричного вопля пожарной тревоги в штабе наблюдения Полковник Трухина растирала тряпкой свой мундир, на который выплюнула соевую кашу, когда поперхнулась от внезапного громкого воя проснувшейся сирены.
– Майор, локализовать место возгорания! – кричала Трухина в ярости.
Она стряхивала остатки каши с одежд и одновременно следила своим пристальным взором за сотней мониторов, установленных в штабе наблюдения.
– Инженерная зона. Компьютерный зал, – ответил ее первый зам.
– Диспетчер, подать команду к эвакуации! – приказала Трухина.
И лишь спустя несколько секунд поняла, что в картинке с монитора было что-то неправильное.
– А почему охрана валяется? – ее мозг судорожно пробирался к мрачному источнику сомнений.
– Возможно, надышались ударным газом? – ответил кто-то из двух десятков диспетчеров, дежуривших на смене.
– А двери в компьютерный зал… почему они закрыты?
В ответ раздалась тишина. Наконец диспетчера тоже подошли к страшной разгадке.
– Там есть прослушивающие устройства? – Трухина, как и диктовано полковнику, соображала быстрее остальных.
– Да. Прямо на посту охраны.
– Ну так дай звук!
И тут в штабе раздались душераздирающие звуки, которые заставили сердца всех находящихся здесь людей замереть.
– О боже! Это же дети!
– Они заперты!
– Кто-нибудь помогите!
– Твою мать! – выругалась Трухина и тут же сорвала рацию с базы.
Трясущимися руками она нажала кнопку экстренной связи.
– Триггер, пожар в компьютерном зале! Там заперты дети, помоги! – прокричала она в рацию.
В этот же момент Полковник Триггер, сидевший в бывшем кабинете Генерала, подавился окурком сигары, которую раскуривал теперь каждый день, грезя о скорой победе над бунтарским духом Желявы и видя себя восседающим на троне Генерала.
Всего за секунду грезы сдуло из мозга, словно их никогда там и не было, и он тут же вызвал по экстренной связи своего верного пса.
– Корвин, послать к компьютерному залу все ближайшие отряды в инженерной зоне! Пусть хватают топоры, кувалды, да собственными руками пусть крошат стены, но вытащат детей оттуда! Я уже бегу!
Сигара тоскливо смотрела убегающему полковнику вслед, словно пыталась вернуть его призывом опомниться, ведь он тоже стал очередной пешкой в коварном плане, который играл на его страхе. На страхе Трухиной. На страхе всех солдат. На страхе всех жителей Желявы, которые оберегали детей, как последний артефакт человеческой цивилизации на грани вымирания. Больше ведь от них ничего не останется: ни богатств, ни денег, ни роскоши. Лишь дети – вот и все следы твоего присутствия на бренной земле, которая впитывает твой прах, чтобы продолжать собственный жизненный цикл. Человек – лишь топливо для земли, она глуха к страданиям и боли, она не видит ценности в его детях. Они помрут чудовищной смертью в огне, и земле будет все равно.
Страх потерять свое дитя отрубает логику, заставляет самого кидаться в огонь, жертвуя собственной жизнью ради ребенка. Даже самый эмоционально устойчивый солдат за пультом управления в центре наблюдения, который каждый день видит сотни зверств, вроде кровавых избиений, что чинили Големы, ища преступников и противников режима, не сможет устоять перед паническим страхом потерять свое дитя в огне, тем более во времена, когда вероятность того, что у него больше никогда не родится детей, возрастает с каждым прожитым под землей днем.
Вот и сейчас, хватило всего одного диспетчера, не справившегося со страхом, чтобы активировать следующее звено вероломного плана, играющего на страданиях людей. Мужчина двадцать лет подарил служению режиму, он был грамотным оператором и просто хорошим человеком, который не заслужил такой боли, как потеря ребенка. Он посчитал свой долг Желяве выплаченным своей верной службой, и платить подземному обществу смертью ребенка он не намеревался. А потому, воспользовавшись всеобщей суматохой, возникшей в штабе наблюдения, когда диспетчера были поглощены командами Големам, а Трухина нервничала и корила себя за потерянные секунды, полностью утонув в своем возможном будущем провале, наш герой незаметно ото всех связался со своим товарищем по другую сторону экранов и сообщил о том, что в компьютерном зале не просто пожар, там все еще заперты дети.
Шокирующая новость разлетелась по коридорам Желявы со скоростью все того же бешенного оголодавшего койота, сотни людей высыпали из отсеков, спеша на помощь к очагу пожара, с одной лишь благородной целью – спасти детишек.
– Какого черта происходит? – взревела Трухина.
Ее глаза буквально вылезли из орбит, наблюдая за все возрастающим хаосом в коридорах Желявы – люди выбегали из своих отсеков, в которых еще пару минут назад заперлись с мольбами к разнообразным богам помиловать их никчемные душонки от огненного гнева, и спешили целыми толпами к инженерной зоне, где запертые дети ждали спасения от взрослых, ждали, когда мама с папой придут к ним на помощь. Представить своего ребенка, плачущего посреди огня, ну кого это оставит равнодушным?
– Команда к эвакуации подана?! – кричала Трухина, уже дергая себя за волосы.
– Она зациклена на повторе! – оправдывались диспетчера, разделяя панику хозяйки.
На самом деле Трухиной не нужно было подтверждение от подчиненного, она и сама слышала раздающееся из громкоговорителей объявление. Ровный женский голос монотонно повторял:
– Всеобщая тревога. Проследуйте в жилые отсеки. Всеобщая тревога. Проследуйте в жилые отсеки.
В коридорах инженерной зоны уже было не продохнуть от толп людей, спешащих на помощь детям. Отряды Големов кричали на жителей, разбрасывали по сторонами, не стесняясь использовать дубинки, но те словно обезумевшие продолжали бежать на зов детей.
