Книга Британская военная экспедиция в Сибирь. Воспоминания командира батальона «Несгибаемых», отправленного в поддержку Колчака. 1918—1919 - Джон Уорд

Прежде чем решить, как называть нашу политику в России – отступлением или как-то еще, необходимо понять, имелись ли у нас какие-нибудь обязательства перед русским народом, и если да, то какой была их природа: моральной, военной или политической?

К концу 1914 года, когда наша армия была отброшена назад к Марне, и будущее Европы и нашей империи висело на волоске, со стороны британских государственных деятелей и, пожалуй, даже больше со стороны ее августейшей власти раздался отчаянный призыв к России с просьбой прийти к нам на помощь и спасти от уничтожения. Этот призыв был поддержан британским общественным мнением и трудящимися и через нашу прессу произвел глубокое впечатление на русских людей. Российское правительство, несмотря на голоса своих лучших военных советников, вынудило свои лишь частично укомплектованные войска совершить стремительный бросок в Восточную Пруссию, что мгновенно снизило давление на наши армии и сделало возможной победу на Марне. Наскоро мобилизованные, недостаточно хорошо экипированные, не всегда имевшие хороших командиров, эти полки, призванные продемонстрировать благородство России, стали добычей совершенной военной машины Пруссии. Русское правительство не посмело рассказать русскому крестьянину, сколько русских было изувечено немецкими фугасами и полегло в холодных болотах Мазурии в этих отчаянных усилиях спасти его друзей. В этом рейде, спасая Париж, Россия потеряла столько людей, сколько все остальные союзники, вместе взятые, за первый год войны.

Россия продолжала войну и мобилизацию до 1917 года, и к тому времени она сформировала огромную армию численностью свыше 12 миллионов человек. Династия Гогенцоллернов и ее военные советники пришли к заключению, что скоро они не смогут сдерживать эту людскую лавину обычными военными средствами. Имея через своих агентов в царской семье и администрации ясное понимание русской психологии, они решили подорвать мораль русского народа. Немецкие «Черные книги» применялись не только против британских лидеров. Не стоит удивляться, с какой скоростью среди русских распространились подозрения в отношении их гражданских и военных руководителей, если вспомнить, что пропаганда того же сорта, по общему признанию, повлияла на отправление правосудия в Англии. Русские люди были верны своим друзьям, но падение морали и разложение, начавшись с головы, быстро проникли во все слои общества.

Если союзники оказались брошены, это сделал правящий класс, а не народ и не армия. Германское коварство проложило себе дорогу в верхах и таким образом погубило великую нацию, которую они не могли завоевать.

Разрушив дисциплину русской военной машины, Германия отправила своих агентов продолжить работу и не допустить ее восстановления. Она добилась заключения Брест-Литовского мира и взыскала сбор в несколько миллионов фунтов стерлингов со своих людей, которых поставила управлять имуществом своего соседа. Ленин и Троцкий решили, что анархия будет самым эффективным оружием продвижения интересов их хозяев и защиты их восточного фланга. Мир, который фактически раздвигал германские завоевания до восточных границ России, был опасен для любого цивилизованного влияния на Дальнем Востоке.

Не менее опасен был этот большевицкий договор и для самой Европы, поскольку передавал воинственное восьмидесятимиллионное население в сферу военного влияния Германии.

Британским экспедиционным войскам было приказано отправиться в Сибирь в июне 1918 года, чтобы помочь силам порядка в русском обществе реорганизоваться под началом национального правительства, а затем воскресить и восстановить русский фронт, во-первых, чтобы дать России возможность противостоять германской агрессии, во-вторых, чтобы ослабить военную мощь Германии на Западном фронте, где она к этому времени снова начала стучаться в ворота Парижа. В Британии эту экспедицию одобряли все партии и патриоты, и единственное критическое замечание в то время сводилось к тому, что ее слишком долго откладывали. Советская власть по приказу Германии и Австрии выпустила германских и австрийских военнопленных, вооружила и сформировала из них отличные армии, призванные выполнить двойную задачу: сохранить власть германских креатур в Москве и распространить их власть на беспомощную союзную державу.

Есть все основания рассматривать диктатуру Ленина и Троцкого как отвлекающий удар германской партии войны. Фактически это была боковая ветвь военной проблемы, с которой требовалось разобраться союзникам. Под руководством Антанты были созданы антибольшевицкие правительства, которым обещали безграничную помощь союзников в отвоевании территории и изгнании агентов врага, которые так подло осквернили свой собственный дом. Исходя из такого понимания, адмирал Колчак титаническими усилиями отбросил германских наймитов за Урал и ждал в районе Вятки наступления союзников со стороны Архангельска, которое должно было подготовить поход на Петроград. Увы! Семь долгих месяцев он прождал напрасно. Союзники так и не пришли! После того как он потратил все силы и до победы оставался один шаг, мы его подвели. Почему?

Угроза нашим армиям во Франции исчезла, и, как я полагаю, острой необходимости в восстановлении русского фронта больше не было, хотя возможность такого восстановления держала огромные силы Германии в бездействии вблизи границ России и Украины. Колчак и его доблестный товарищ Деникин служили целям Антанты. Ленин и Троцкий своим террором и убийствами возбудили энтузиазм жителей союзных стран с аналогичными наклонностями, и их голоса стали все громче звучать на избирательных участках. Восстановление порядка, которое позволило бы русским людям создать незапятнанное демократическое правительство и освободиться от кошмара разнузданной анархии хотя и было желательно само по себе, но не слишком громко звучало в партийных призывах западных демократий. Я все понимаю, но как насчет чести? Неужели ей больше нет места в политических программах союзных держав?

Это лишь некоторые обстоятельства, которые следует помнить, прежде чем мы окончательно решим оставить временно заболевшего друга. Если бы я был руководителем государства, то попросил бы богов уберечь меня от нерешительных союзников и чрезмерно осторожных друзей. Если бы я искренне хотел протянуть руку гибнущему государству, чтобы с корнем вырвать смертельную болезнь нации и утвердить принципы права и справедливости, я, прежде всего, защитил бы себя от паралича союзной демократии! Один честный дальновидный помощник стоит дюжины могучих покровителей, главная задача которых состоит в том, чтобы вставлять друг другу палки в колеса.