У меня не было никаких причин откладывать. Записав адрес и нарядившись в одно из немногих женственных платьев, висевших в гардеробе, и нацепив парик и очки, чтобы выглядеть также как и на аукционе, я решила поехать прямо сейчас.
Глава 20Подумав о том, что сама иду в логово к людоеду, я запрыгнула на байк и понеслась на окраину города, чтобы столкнуться лицом к лицу с возможным преступником. Путь предстоял не близкий, и я пожалела, что не оделась более удобно.
Наконец, я добралась до небольшого старинного здания, похожего на ангар. Кажется здесь. Я открыла ворота, с надеждой, что меня не закопают прямо за этим домиком, и мне удастся уйти отсюда собственными ногами.
Внутри было довольно просторно. Я огляделась. Мастерская художника выглядела очень колоритно. Огромные арочные окна от пола до потолка, кирпичные стены белого цвета, разукрашенные пятнами всех цветов радуги, большой стол, стоящий по центру пространства и несколько мольбертов разных размеров и форм. Кругом стояли холсты - только начатые и уже законченные картины, натянутые на подрамники. Впрочем, весь художественный беспорядок странным образом преобразовывался в гармоничное буйство креатива. Даже тюбики с краской и кисти были не просто разбросаны, а лежали в определенном порядке.
- Здравствуйте Лия! Рад видеть вас в своей творческой обители, - я увидела Уильяма, который вышел меня поприветствовать.
- Добрый день! А у вас довольно мило, - улыбнулась я.
- Вы правы. Здесь я не только рисую, но и преподаю студентам живопись, а ещё прививаю чувство прекрасного.
- Так вы педагог?
- В основном все-таки художник.
- Над чем вы работаете сейчас?
- У меня несколько картин. Я стараюсь не сосредотачиваться на чем-либо одном, рисуя циклами.
- И какой же цикл вы рисуете в данный момент?
- Сейчас работаю с несколькими портретами и картиной на заказ. Кстати, она около вас, - он указал на угол с холстами.
- Можно взглянуть? - я подошла к полотну, чтобы рассмотреть детали. На картине был изображены цветы, буйство красок поражало. Меня нельзя было назвать ценителем, но, я могла разобрать короткие мазки, насыщенных цветов, создающие особенный колорит картины.
- Лучше, наоборот, отойти подальше, тогда вы увидите ее красоту в полноте, - порекомендовал Уильям, и я последовала его совету. Действительно, отойдя на несколько шагов назад, я заметила, что картина приобретает более четкие очертания. Теперь я видела не только яркие пятна, но и целый сад с дорожками и архитектурой.
- Очень красиво! - я искренне залюбовалась работой художника.
- Да, но до оригинала еще далеко, - немного грустно сказал Уильям, - Клода Моне довольно сложно копировать. У него особенная энергетика, чтобы ее передать, нужны десятилетия практики. Я стараюсь, но пока получается не совсем идеально.
- Вы довольно критичны к себе, - сказала я, - мне не приходилось видеть вживую оригинал, но копия, на мой непрофессиональный взгляд, превосходна.
- Благодарю. Постараюсь не воспринять это как лесть, - скромно улыбнулся Уильям.
- Но, зачем вам подделывать картины? - спросила я.
- Это не совсем так. Я делаю копии, но, не выдаю их за оригиналы. Это не запрещено законом. Я всего лишь пишу на заказ репродукции, чтобы заработать на них. Но, признаться честно, я больше люблю рисовать что-то свое, - оправдался Вуд.
- Любопытно. Моя сфера деятельности далека от живописи, поэтому я задаю вам такие глупые вопросы. Надеюсь, что не обидела вас излишним любопытством.
- Нет. Наоборот, мне нравится ваш интерес. Можете спрашивать все, что угодно, - Уильям немного покраснел. Кажется, он смущается.
- Получается, что вы можете скопировать любую картину?
- Практически.
- И все же, если вам нравится создавать что-то свое, зачем нужно заниматься перерисовкой?
Вуд замолчал.
- Причина проста. За репродукции и копии платят большие деньги. Иногда, предлагают суммы, большие, чем стоимость оригинала, - он задумчиво посмотрел вдаль.
- Да, я понимаю, - мне понравилась его искренность, - а какую из картин вам было сложнее всего копировать?
- Каждая из них, по-своему сложна. Все это - долгий и кропотливый процесс, "выживания в роль". Я, словно сам, на какое-то время, становлюсь и Клодом Моне, и Пикассо, и Дега, и многими другими великими художниками. Мои руки в этот момент - это руки того самого мастера, рисующие живое полотно.
- Вы, наверное, ощущаете своего рода транс?
Мужчина рассмеялся.
- Транс - это слишком сильно сказано. Пожалуй, всего лишь смотрю на мир их глазами.
- Впечатляет, - я старалась проанализировать его слова, - может быть, у вас есть любимая картина, которую вы мечтаете скопировать?
- Полагаю, я могу вам показать, - таинственно сказал Вуд, - знаете, я фанат Бруклина Грота. Вы, вероятно, даже не слышали о нем. Это не слишком широко известный художник, можно сказать, на любителя.
Я сделала задумчивое лицо.
- Не припоминаю. Может быть, если увижу саму картину, то вспомню, - я пожала плечами.
- Пойдемте, я покажу вам, - художник прошёл в небольшой кабинет, отделённый от основного кирпичной перегородкой и поманил меня за собой.
В углу висели полотна. Я взглянула на них и ахнула. Мой взгляд упал на те самые, сгоревшие картины, или это всего лишь их искусная копия? Вуд воспринял мою реакцию, как одобрение, что было мне на руку.
- Расскажите мне об этих полотнах. Я не видела раньше ничего подобного! - рассматривая хаотичные мазки с краской, сказала я.
- Тот самый случай, когда о картинах есть, что рассказать, - сказал Вуд. Его глаза загорелись, и он начал делиться со мной тем, что мало кому рассказывал.
- Это были далекие, сороковые года. Мой дед, Джонатан Вуд, работал в художественном салоне смотрителем. Возможно, вам известно, что во время второй мировой войны в Америку иммигрировало большинство европейских художников? Так вот, мой дед видел многие полотна. У него выставлялись действительно выдающиеся художники того времени. Бруклин Грот был одним из тех, кто также нашел приют в нашей стране. Об этом знают немногие, но его настоящее имя Александер Гротман, и он - иммигрант, с еврейскими корнями. До войны он был уличным художником, и полотна его не представляли особенной ценности. Но, все изменилось. Не буду загружать вас историческими фактами, скажу кратко - мне известно, что он воевал с фашистами, и попал в плен. Наверное, не стоит вам рассказывать, что творилось в нацистских концлагерях, чтобы не пугать, но, по счастливой случайности, ему удалось сбежать из плена в 1942. Каким образом он спасся, одному Богу известно, я знаю лишь то, что осел он в Нью-Йорке, а потом переехал в Вашингтон. Так вот, взяв псевдоним, уже известный вам, он принялся выплескивать все то, что сидело внутри, посредством своего рисования. И, первые три полотна, вы сейчас видите перед собой, - Уильям замялся, - конечно, это репродукции. Настоящие картины сгорели.
