- Чем его? Всё-таки этой гирькой?
- Афанасьич говорит, что да. Откуда она у тебя?
- Да ты ж знаешь, люблю я старьё. На барахолке в Салтыковке увидел. Посмотрел, а она сделана в год рождения моего отца, в тридцать третьем. Вот и купил. Она не чугунная, а каменная, необычная. Лежала у меня в спальне на подоконнике.
- Похоже, гад этот что-то у тебя в комнате делал, а Эдуард твой драгоценный его застукал. Ну, тот схватил, что ближе лежало, да и двинул ему прямо в лоб.
- Я не могу понять, как получилось, что Эдуард был один? Мои деды ведь всё время вместе ездят. Задержался? Вернулся? Но зачем? Забыл что-то?
- Попробуем завтра у твоих стариков узнать.
- Да… Что твой Афанасьич ещё говорит?
- Ну что говорит?.. Били спереди и сверху. Так что нападавший, похоже, довольно высокий. Дед твой какого роста?
- Невысокий. Метр семьдесят примерно.
- Понятно… Бил, скорее всего, всё-таки мужчина…
- Левша, правша?
- Правша, ничего оригинального. Ты сейчас проверь, всё ли на месте. Может, украли у тебя всё же что-нибудь?
- Да не похоже. Я ж сюда ещё ничего не перевозил. У меня тут минимальный набор для жизни. Без излишеств. Денег здесь не было. Я проверю, конечно. Только позволь, Злату домой отведу. Она замучилась совсем. День у нас тяжёлый был.
- Давай. Я её тогда завтра опрошу ещё раз, если понадобится. С алиби у неё и у тебя, надеюсь, всё в порядке?
- Я целый день на работе торчал, всех изводил, куча свидетелей имеется. В шесть примерно поехал Злату из школы забирать. Добрался быстро, просто удивительно. Из школы уехали около девяти. Там нас толпа детей видела и школьный охранник. Злата ещё в тетради приходов-уходов расписывалась, есть у них такая. Доехали хорошо, без задержек, не больше часа потратили. Потом у Златиного дома в машине сидели, болтали. Вспомнили о том, что кота с морским поросёнком забрать надо, поехали сюда. Злата наверх поднялась и сразу же позвала меня.
- Нормально тогда всё. Вряд ли Злата твоя ему в лоб дала и сразу же кричать начала.
Павел усмехнулся:
- Да она не кричала, представляешь? У неё выдержка, как у оперирующего хирурга. Учительница.
Лялин посмотрел на него и тихо засмеялся:
- Да-а. Влип ты, брат. Ты бы сейчас своё лицо видел.
- А что у меня с лицом?
- Ну-у… На лице у тебя написано только одно и крупными буквами: Я ВЛЮБЛЁН! А ниже приписка: по уши. Счастливый. Рад я за тебя. Хорошая девчонка, нравится она мне. Вот, прям, отбил бы. Но у тебя не буду. Друг всё ж таки. Да и отец Пётр на меня потом епитимью наложит какую-нибудь ужасную. – Лялин потянулся сладко, с хрустом. – Но в грехе зависти придётся исповедоваться. Каюсь: обзавидовался я тебе.
Павел потрепал сидящего друга по голове и дал подзатыльник:
- Ничего. Я на тебя не обижаюсь. Кстати, Ясень тоже её отбить собирался, так что ты не первый претендент. Вставай в очередь.
Лялин потёр место щелчка и заныл:
- Не обижаешься, говоришь, а бить бьёшь. При исполнении, кстати.
- Ну, привлеки меня, привлеки, - Павел хлопнул друга по спине и направился к двери. – Я быстро. Отведу Злату и вернусь.
- Давай. Можешь не торопиться особо. Мы ещё здесь поколдуем. Кстати, ты у неё переночевать не можешь? Не нравится мне всё это. Ох, как не нравится. А то, неровен час, завтра тебя найдём с проломленной головой, а рядом какую-нибудь историческую кочергу. Или вот эту хреновину, - Лялин покрутил в руках крупный, с кулак взрослого мужчины шаровой кран, на котором стоял год изготовления 1915, ещё один трофей Павла. - Занятная вещица…
- Не волнуйся. Всё нормально будет. Но для твоего спокойствия могу пообещать тебе спать в хоккейном шлеме, у меня валяется в багажнике. Хочешь?
- Хочу. Вот в нём и спи. Ты мне пока не надоел, и потерять тебя не хочется.
- Постараюсь тебя не огорчать.
- Иди уже, пересмешник! И что я тебя люблю, гада такого? Не знаешь?
- Ну да, ну да. И шо я в тебя такой влюблённый? Где-то это уже было. – Павел направился к двери. В спину ему полетел огрызок от яблока, только что сжёванного вечно голодным Лялиным. – Не мусори, Попандопуло!
- Хочу и буду! – шутя рявкнул майор, но Павел уже скрылся в гостиной.
Злата сидела у камина и гладила нашедшегося Банзая. Когда Павел подошёл, вопросительно посмотрела на него. Он сел рядом на корточки, взял её ладони в свои:
- Пойдём, родная моя. Я вас домой провожу. – Она кивнула и спокойно встала. Даже попыталась улыбнуться. Гуля бы сейчас билась в истерике, подумалось Павлу, и судмедэксперт вместе с криминалистом отпаивали бы её успокоительными. А майор Лялин, позабыв про все дела, обмахивал вафельным полотенчиком, найденным на кухне. Не терпела Гуля, когда не она была звездой вечера. Ох, не терпела. И всячески внимание к себе привлекала. И Злату бы не поняла никогда.
Вопреки всем событиям на Павла опять накатило счастье. Тихое-тихое. Такое, о каком мечтал. Настоящее. И он снова подумал: «Хочу только так. И никак иначе».
Подмосковье. Январь 1999 года. Снова порознь
Злата бродила по пепелищу. День был тёплым, серым, тихим. Отчётливо пахло дымом и немного весной. Хотя, конечно, какая весна в конце января? Ничего-то от голубого генеральского домика не осталось. И всё по глупости, по злобе… Было невыносимо горько.
С утра они звонили жене несчастного Эдуарда Арутюновича. Ему стало лучше, но он всё ещё находился в реанимации и к нему не пускали. Павел страшно страдал от того, что его любимого старика чуть не убили. И где? В Доме! В чудесном старом Доме, который этот старик вместе со своими друзьями восстанавливал…
Злата поёжилась и посмотрела на Дом. Павла не было видно. Стало ещё грустнее. Она вздохнула.
- Не горюй. – Павел внезапно появился сзади близко-близко, так близко, что Злата чувствовала на щеке его тёплое дыхание. – Вот увидишь – отстроим всё. Будет лучше прежнего.
- Как хорошо, что ты пришёл! Да я понимаю… Просто всё думаю о том, как глупо всё вышло… - она носком галоши, надетой на белые её валенки, ковыряла головёшки. Звякнул металл. Павел присел на корточки, разгрёб обгорелые останки пола.
- А вот и знаменитый мусорный бак! – он откинул обугленные доски, внизу открылись внутренности подвала.
- Пусто совсем!
- Да мы там ничего не хранили никогда. У нас отдельно стоящий, вернее, вырытый погреб Батяня сделал. Да такой удачный: большой, вместительный, удобный. Бабушке он нравится.
- Понятно, - Павел спрыгнул в бак, покрутился, потрогал стенки:
- Ну, надо же такое придумать! Мусорный контейнер под погреб приспособить! И вправду выдумщик был наш генерал Федотов. Вот ведь голова! – он потопал ногами по дну и собрался выбираться, занёс ногу, чтобы выпрыгнуть, да вдруг так и замер с поднятой ногой.
