Решив, что и без того взвалила на хрупкие плечи тетушки предостаточно своих проблем, Глори помогала ей украшать дом к Рождеству. Для этого они раздобыли веточки омелы, смастерили целые гирлянды из клюквы и кукурузных зерен. Джордж принес пушистую зеленую сосенку, и Флоренс нарядила ее накануне Рождества.
Ради праздника Глори надела не черное, а темно-серое бархатное платье, которое подходило для ее теперешней фигуры, с завышенной линией талии и широкими рукавами. Девушка носила траур не только в память об отце, но и в память о своем воображаемом муже. Николас ушел из ее жизни, умер для нее.
Поужинав жареной уткой, начиненной маисовым хлебом и плодами ореха-пекана, Глори, Джордж и Флоренс вернулись в гостиную. Молодая женщина присела на красивый резной стул красного дерева, чтобы выпить чашечку горячего какао, а Джордж принялся развешивать на сосне оставшиеся бумажные гирлянды. За окном, медленно кружась, падали первые в этом году снежинки, по мощенным булыжником улицам то и дело сновали люди, громко смеясь и распевая веселые рождественские песни. Джордж был ослепительно красив во фраке цвета бургундского вина, с красным воротником. В камине бушевало веселое пламя, высвечивая серебряные нити в светло-каштановых волосах мужчины. В гостиной вкусно пахло кексом с изюмом и корицей. Закончив развешивать бумажные гирлянды, Джордж подошел к Глори, но обратился к тетушке Флоу. По непонятной причине он заметно нервничал и смущался.
– Флоренс, я весь вечер стараюсь найти удобный момент, чтобы кое-что сказать. Поскольку теперь вы самая близкая родственница миссис Хаттерас, думаю, сначала нужно обратиться к вам. Но прежде мне бы хотелось подарить Глори вот это. – Он опустил руку в карман жилета и вытащил оттуда маленькую коробочку, обтянутую бархатом.
Глядя в лицо Джорджу, Глори дрожащей рукой приняла подарок. Она открыла крышку и увидела на белоснежном атласе красивое обручальное кольцо, украшенное бриллиантами и сапфирами.
– Я понимаю, что не должен просить вас быть моей женой так скоро после смерти вашего мужа, – сказал Джордж, явно волнуясь. – Но прошу принять это кольцо в знак нашей дружбы и общения принять мое предложение позже.
На глаза Глори навернулись слезы. Посмотрев на Джорджа сквозь их пелену, она покачала головой и вернула ему коробочку.
– Вы очень многого не знаете.
– Это не имеет значения, – горячо заговорил он. – Я люблю вас, и если Флоренс считает меня достойным, хочу просить вашей руки.
– Боюсь, это невозможно, – раздался чей-то низкий голос. У двери стоял Джереми, пытаясь преградить дорогу в гостиную высокому темноволосому мужчине.
– Николас! – воскликнула Глори срывающимся шепотом.
– Я говорил ему, что нельзя входить без доклада, – оправдывался Джереми, – и пытался заставить его обождать.
– Ничего страшного, Джереми, – успокоила слугу Флоренс, сидевшая на обтянутом гобеленом диване. – Я ожидала капитана Блэкуэлла.
– Кто этот человек, Глори? – Джордж стоял перед девушкой, требуя объясниться.
Глори молчала не в силах отвести взгляд от высокой фигуры в дверном проеме. На Николасе был элегантный черный сюртук, гофрированная белая рубашка и белоснежный галстук, на фоне которого его загорелая кожа казалась еще более темной. Он стоял, высокий и стройный, каким его помнила Глори. Изменилось только лицо. Его выражение стало более мягким, каким-то даже ранимым. Капитан неотрывно смотрел на Глори, словно, кроме нее, в комнате никого не было.
– Глори! – Джордж Макмиллан сжал ледяные руки девушки. – Что с тобой? Этот человек твой друг?
Молодая женщина облизала внезапно пересохшие губы. Она с трудом уловила смысл слов Джорджа. В этот момент в животе зашевелился ребенок, словно напоминая, что сделал с ней Николас, и изумление Глори переросло в холодную, глухую ярость.
– Капитан Блэкуэлл… кажется, так я должна обращаться к вам? – Глори держалась необычайно прямо, с гордо поднятой головой. – Капитан Блэкуэлл – просто знакомый, не более того.
– Почему вы не входите, капитан? – заговорила Флоренс. – Меня зовут Флоренс, я тетя Глории. А это – Джордж Макмиллан. – Но ни один из мужчин не протянул другому руки. Атмосфера накалилась до предела.
– А теперь, после вашего столь грубого вторжения, капитан Блэкуэлл, – обратился к нему Джордж, – надеюсь, вы соизволите объяснить, почему миссис Хаттерас не может выйти за меня замуж?
– Джордж, прошу вас, – взмолилась Глори. – Я потом все объясню.
– А я с радостью все объясню вам сейчас, – уверенно заявил Николас, – Миссис Хаттерас не может выйти замуж за вас по той простой причине, что она выходит замуж за меня.
– Что? – Глори вскочила со стула. – Вы, который меня так ненавидит… С чего это вдруг вы решили на мне жениться?
– Глори, дорогая, – вмешалась тетушка Флоу, – ради Бога, успокойся. Подумай о ребенке.
Флоренс повернулась к Джорджу, который ни на шаг не отходил от девушки.
– Джордж, думаю, будет лучше, если ты оставишь нас. Нам необходимо кое-что обсудить.
Джордж посмотрел на Глори.
– Вы тоже этого хотите?
Девушка хотела было сказать «нет», хотела попросить его остаться. Она понимала, что не сможет вынести присутствия Николаса. Глори решила рассказать Джорджу всю правду, но позже. И уж, конечно, ей не хотелось смущать его присутствием Николаса.
– Сейчас вам, действительно, лучше пойти домой. Поговорим обо всем завтра.
Джордж помог Глори встать, грея своими ладонями ее холодные руки.
– Мне абсолютно все равно, что вы мне скажете. Я люблю и хочу сделать счастливыми вас и ребенка.
Глори сжала его руки.
– Все происходит так быстро! Дайте мне немного времени, Джордж.
Он кивнул и, поцеловав девушку в щеку, вышел из гостиной, смерив Николаса уничтожающим взглядом.
Капитан не предполагал, что такое может случиться. Он собирался быть нежным, молить Глори о прощении, все объяснить ей и сделать предложение. Николас вздохнул. Из-за Глории Саммерфилд он едва не стал жертвой собственной безумной ревности. До встречи с этой девушкой Николас и не подозревал, что способен на такие чувства.
– Присаживайтесь, капитан, – предложила всегда остающаяся любезной тетушка Флоу.
– Николас, – машинально поправил он и подошел к стулу, возле которого стояла Глори, – Я понимаю, сейчас канун Рождества, – мягко произнес Николас, – и приехал, как только смог.
Глори зло рассмеялась.
– Где же ты был, Николас? В Исландии?.. Зачем ты приехал?
Как объяснить? Что сказать? Как сделать, чтобы Глори поняла? Хотя Николас готовился к этому моменту с тех пор, как выехал из Нью-Йорка, сейчас он не мог найти нужных слов. Ему было так стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю или бежать из этого дома, не оглядываясь. Но трусом капитан никогда не был.
