Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
И тут она вспомнила про аспирин, который сестра Аквина оставила для миссис Костелло от лихорадки. Истолченные таблетки следовало подмешать в яблочное пюре, приготовленное миссис Одетт, причем в жидкую его часть. Она вспомнила, какой жар исходил от головы миссис Костелло. Нездоровый жар, жар болезни. Она вообразила, как он будет охватывать миссис Костелло, пока та сидит, тщетно призывая на помощь, в кресле у окна; как температура у нее будет все повышаться и повышаться, как пот, сбегая по сморщенному личику, смешается с покрывшей губы слизью. Салли словно слышала ее влажные хрипы.
И сестра Аквина или, возможно, сам мистер Костелло, вернувшись в квартиру, заметят черную вереницу тараканов, шествующих по белой эмалированной плите. И увидят миссис Костелло с опаленным лицом, безжизненно обвисшую в кресле.
В отель Салли пришла за два часа до начала смены. Войдя через служебный вход, она спустилась по лестнице в раздевалку, затем пошла кружным путем через подвальный лабиринт. Она ощутила, как изменился воздух – вонь хлорки, запах пара, – когда впереди замаячили широкие двери прачечной. Сама влажная атмосфера пульсировала от грохота катков и сушилок. После холода улицы пальцы в перчатках на внезапном тепле стало жечь как огнем. Салли стянула перчатки. Огромные стальные двери прачечной стояли настежь открытыми, практически опираясь на настенную плитку. Она прошла мимо. Внутри мужчины в белом были заняты работой: перетаскивали корзины, загружали простыни в огромные машины. Все они, казалось, были одного роста и телосложения. Кое-кто – в белых шапочках без полей. У двух или трех змеились по спинам длинные черные косы. У дальней стены прачечной стояли четыре больших паровых катка, каждый размером с гроб. Они изрыгали клубы пара, и в нем на секунду словно исчезали суетившиеся кругом работники. Тут были столы для глажки, и мужчины (ей все это казалось комичным), стоявшие рядом, орудовали большими электрическими утюгами, шнуры от которых тянулись вверх к потолку.
Салли переступила порог. В обычный день она просто прошла бы мимо, заглянув внутрь, вдохнула знакомый воздух, постаралась бы подметить разные мелочи, чтобы потом пересказать в монастыре: сколько простынь тут стирают за день, сколько полотенец и скатертей – сестра Иллюмината любила строить догадки на этот счет, – но сегодня Салли переступила через порог. Один китаец тут же поднял голову, крикнул что-то, перекрывая грохот, и жестом велел ей уйти. Она усмехнулась в ответ, но не двинулась с места. Пожав плечами, он вернулся к работе. Интересно, вдруг сестры правы? Пырнул бы он ее ножом, если бы мог? И что тогда сказала бы мама?
Слева от нее тянулась полка, выше и длиннее, чем у сестры Иллюминаты, но так же плотно заставленная коробками чистящих средств и бутылками с отбеливателем, банками с бурой и синькой, с солями и с известью. Крошечный череп и скрещенные кости на бутылке аммиака. Когда Салли была маленькой, сестра Иллюмината называла этот значок «печать дьявола», чтобы напугать и заставить девочку держаться от него подальше.
Салли знала: благословенная матушка сестры Иллюминаты однажды спасла жизнь маленькому мальчику, сыну другой прачки. Мальчик проглотил горсть квасцов, а его глупая мать в панике стала лить ему в горло воду. Мальчик задохнулся бы, умер или «утонул прямо на суше», как говорила сестра Иллюмината, если бы ее дорогая матушка не оттолкнула женщину и не сунула мизинец мальчику в рот, тем самым пробив пробку. Когда тот мальчик вырос, он стал священником, с огромным удовлетворением завершала рассказ сестра Иллюмината.
Салли импульсивно подняла руку и коснулась «печати дьявола». И опять один из китайцев что-то ей прокричал и замахнулся на нее полотенцем, словно она была уткой, которую следовало прогнать. Она отвела руку и тут заметила коричневую грязь у себя под ногтями. Даже тут, где воздух полнился запахами мыла и хлорки, она ощутила вонь миссис Костелло.
Сняв с полки бутылку аммиака, Салли быстро выскочила за дверь и юркнула в узкий коридор. Завернув за угол, она шмыгнула в двери туалета для персонала. Заткнув пробкой одну раковину, Салли наполнила ее водой, настолько горячей, насколько было возможно. Затем вылила в раковину аммиак, – поднявшийся запах обжег ей носовые пазухи. Из дальней кабинки туалета вышла девушка, тоже работница чайной. Подойдя к раковине, у которой стояла Салли, она поморщилась.
– Что тут происходит? – спросила она с неторопливым коровьим любопытством и разинула от удивления рот, увидев, как Салли погрузила руки в воду.
Вода была недостаточно горячей, чтобы ошпарить, но аммиак щипал обкусанные кутикулы, и Салли слабо охнула. Запах аммиака забирался в нос, щипал глаза. Задержав дыхание, она отвернулась, но рук не убрала.
– Это что, теперь такое правило? – с чуть большей настойчивостью спросила девушка и зажала пальцами нос. Ее темная челка была острижена довольно коротко, открывая ровно половину высокого лба, что придавало ей глупый вид. – Теперь нас это заставляют делать?
Салли кивнула, а потом, поскольку пришлось выдохнуть, рассмеялась. Она сказала, что да, теперь все работающие в чайной девушки обязаны мыть руки в аммиаке. И добавила что-то про санинспекцию. Забавляясь, она слушала собственную ложь и не удивлялась, что способна на такую мелкую жестокость. Салли поводила руками в быстро остывавшей воде. Провела одним ногтем под другими и снова прополоскала руки.
– Кругом уйма болезней. От нас хотят, чтобы мы были осторожны.
Девушка задумалась. Она была крупной, с большой обвислой грудью под уличной одеждой – шерстяным платьем и плохо сидевшим пальто. Салли подумала, что она гораздо лучше, чище и даже элегантнее выглядит в униформе работницы чайной – в переднике и чепце. Лицо и тело, созданные для обслуживания.
Салли заметила, как девушка рассматривает остатки аммиака в бутылке.
– Возьми, если хочешь, – предложила она.
Стоя бок о бок, они раз за разом окунали руки, зачерпывая и выливая резко пахнущую воду.
Позднее, рассказывая эту историю, мама говорила:
– Как пара Понтиев Пилатов.
В тот день в чайной сидела чудесная пара – мать и дочь. Они деловито совещались, обсуждая свадебный прием дочери здесь, в отеле, в июне. Мать была изящной леди в шляпке с вуалью, опущенной на глаза. Дочь – в чудесном приталенном пиджаке с широкими белыми лацканами. От обеих веяло нежными духами. Они беседовали, сдвинув головы. До Салли доносились названия цветов: флердоранж, комнатный жасмин, сирень, ландыши. Она услышала что-то и про июньскую погоду, про ванильный торт и лимонад со льдом.
После их ухода Салли нашла под столом льняной носовой платок – аккуратно сложенный, красивого бледно-лилового цвета. Он хранил аромат женских духов. Она спрятала его в сумочку.
Переодеваясь после смены, Салли мысленно повторяла как припев песни, как слова молитвы: комнатный жасмин, сирень, лимонад со льдом.
Когда она снова вышла на улицу, было темно и стоял лютый холод. Еще в отеле она выбросила перчатки и теперь поглубже засунула саднящие руки в карманы, чувствуя въевшийся в кожу запах аммиака.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
