— Твоя мать учила тебя быть справедливым и честным человеком. И вот чем ты ей платишь. Хочешь использовать этого невинного ангела в своих мерзких целях.
— Став моей женой, этот невинный ангел не будет ни в чем нуждаться.
— Кроме любви и уважения, — проворчал Фергус. — Что ж, ты наконец-то отомстишь. Но как ты после этого будешь жить?
Дрейк вспомнил, с каким ужасом Алисия смотрела на него, когда подумала, что ее брату грозит тюрьма. Однако он не позволит себе испытывать к ней жалость. После долгих лет нищеты она быстро привыкнет к роли хозяйки богатого дома. Возможно, со временем она даже будет благодарна ему.
— Я буду жить так, как всегда, — ответил Дрейк. — Буду жить, как захочу. — Он взял гусиное перо и обмакнул его в. серебряную чернильницу. — А теперь иди. Тебя ждут дела. Проверь счета от торговца вином да проследи, чтобы он не обманул нас.
Фергус снова нахмурился:
— Ты становишься заносчивым. Ведешь себя так, словно ты какой-нибудь лорд и владелец замка.
— Я не забыл, кто я такой, — возразил Дрейк, он намеренно заговорил с шотландским акцентом. — А теперь иди, Фергус Макаллистер. Я больше не хочу слушать всякий вздор.
Фергус еще несколько секунд смотрел на Дрейка. Смотрел, сжимая и разжимая кулаки. Затем, что-то пробормотав себе под нос, вышел из комнаты и с силой хлопнул дверью.
Дрейк отшвырнул перо и тяжко вздохнул. Конечно же, он слишком резко говорил с Фергусом — так аристократы разговаривают с чернью. Но Дрейк ужасно не любил, когда вмешиваются в его дела. Тем более не следовало вмешиваться сейчас, когда он уже близок к успеху.
Он даст леди Алисии Пембертон день, чтобы все обдумать. Если же она ему откажет — в его распоряжении имелись средства, чтобы сделать ее более покладистой.
Эта леди сказала, что он никогда не станет джентльменом. Надменная аристократка! Даже находясь на грани разорения, она смотрела на него свысока. До сих пор он рассматривал, ее как заложницу, как средство отмщения. Сейчас же решил, что женится на ней по другой причине.
Он хотел показать гордой леди Алисии, что она нисколько не лучше его.
— Джеральд! Почему ты встал так рано?
Алисия остановилась в дверях кухни. Ее брат, ссутулив узкие плечи, сидел за длинным деревянным столом. У плиты же хлопотала седовласая миссис Молсуорт. Повернувшись к Алисии, она молча кивнула ей и снова принялась резать лук для жаркого.
Джеральд поднял глаза на сестру — и вдруг зашелся в кашле. Алисия поспешно налила в чашку чаю и протянула брату. Такие приступы кашля всегда очень беспокоили ее и даже пугали, хотя она старалась скрывать это.
Джеральд сделал глоток и прохрипел:
— Спасибо, Эли.
К столу подошла миссис Молсуорт.
— Вот тут его лекарство, — сказала она, протягивая ложку с какой-то жидкостью.
Алисия взяла ложку и передала ее Джеральду. Тот скорчил гримасу:
— Терпеть не могу этот вкус.
— Поэтому проглоти побыстрее, — проговорила Алисия. Брата с детства мучили боли в груди, но доктор не мог предложить ничего, кроме этого средства, да еще припарок в случае осложнений.
Вспомнив, как брат в детстве украдкой выливал лекарство, Алисия грустно улыбнулась и дрожащей рукой погладила его по волосам, чуть взъерошив пряди. «Неужели Джеральда запрут в сырой тюремной камере, — думала она. — Ведь там о нем никто не позаботится…»
Юноша вернул сестре пустую ложку и пробормотал:
— Не переживай, Эли. Я прекрасно себя чувствую. — Отложив ложку, Алисия подошла к плите и налила себе из чайника чашку чаю. Вернувшись к брату, пристально посмотрела на него и спросила:
— Ты собрался куда-то?
— По делу, — ответил Джеральд, потянувшись к пирогу с мясом. — По какому же?
Юноша смахнул крошку со своего новенького костюма для верховой езды.
— Это тебя не касается. — Алисия нахмурилась;
— Нет, ты должен мне сказать, куда собрался, — проговорила она менторским тоном. — Если снова играть… Джеральд с вызовом взглянул на сестру.
— Нет, я не собираюсь играть, — заявил он. — Неужели ты считаешь меня идиотом?
Алисия невольно улыбнулась. «Как он еще молод и как наивен», — подумала она.
— Что ж, Джеральд, надеюсь, что у тебя достаточно здравого смысла. — Она опустилась на стул. — И если ты хочешь, чтобы я перестала к тебе приставать, то скажи мне, куда ты отправляешься в столь ранний час.
Джеральд помрачнел и отвернулся. Миссис Молсуорт, теперь гремевшая оловянными мисками, прокричала:
— Смелее, милорд! Так или иначе, но ваша сестра все равно узнает!..
Откусив кусок пирога, Джеральд пробурчал:
— Я отвезу, Пет в «Таттерсоллз».
Алисия с удивлением посмотрела на брата:
— Ты продаешь кобылу? Джеральд кивнул.
— Сегодня аукцион. Она в отличном состоянии, и за нее могут дать приличную сумму.
У Алисии заныло сердце. Глаза ее наполнились слезами. Джеральд воспитывал эту славную серую кобылу с момента ее рождения в их бывшем поместье — отец тогда еще не проиграл его. Брат обожал лошадей и много времени проводил в конюшне. Но пять лет назад им пришлось продать и лошадей, и ландо, так что у Джеральда осталась одна Пет. Он сам ухаживал за кобылой и любил ездить верхом по улицам Лондона и по дорожкам Гайд-парка. Пет была его гордостью, последним символом их прежнего богатства.
— Ах, Джер, это ужасно! — воскликнула Алисия, накрывая ладонью костлявые пальцы брата.
Его зеленые глаза подозрительно заблестели. Он судорожно сглотнул и отвернулся. Затем, взглянув на сестру, преувеличенно бодрым голосом проговорил:
— Я, пожалуй, пойду, приведу, Пет в порядок. Не могу же я вести ее, не расчесав должным образом. — Поднявшись из-за стола, Джеральд вышел в маленький садик, позади которого находилась конюшня.
Алисия тяжко вздохнула и сделала глоток чаю. Миссис Молсуорт постукивала кухонным ножом — сейчас она рубила капусту для супа. В камине потрескивал огонь, и тикали часы на полке. Но сегодня эти привычные домашние звуки не успокаивали.
Проклятый Дрейк Уайлдер! Он заманил к себе доверчивого юношу и усадил его за игорный стол. Он заставил Джеральда расстаться с любимицей… Алисия не оправдывала брата, однако обвиняла Уайлдера за то, что тот устроил ловушку для неискушенного юноши.
И он еще надеялся, что она выйдет за него замуж? Она и сейчас вздрагивала, вспоминая об этом предложении. Стыдно признаться, но на какое-то мгновение у нее появилось искушение принять его предложение — ведь тогда с долгами было бы покончено. И вероятно, у нее появились бы новые красивые платья…
А потом она вспомнила про маму. И решила, что никому не позволит проявлять бессердечие в отношении ее матери.
