Целый день он потратил на то, чтобы отыскать скрывшегося из виду Странника.
Он не желал повторять неудачную попытку обнаружить таинственного незнакомца в призрачном мире, прекрасно помня, чем такой поиск закончился в первый раз, но все-таки пошел на риск, и удача улыбнулась ему. Странник так и не почувствовал его присутствия.
К сожалению, Хэлдир все-таки упустил своего противника, слишком много времени потратив на тщетные старания прочесть сожженную записку.
Ему так и не удалось это сделать, к тому же и враг успел улизнуть.
После нескольких безуспешных попыток снова найти его маг догнал отряд и расположился на ночлег на крыше одного из прилегавших к площади домов.
Когда жизнь в лагере замерла, он расстелил плащ, устроился поудобнее, но, хотя глаза его и слипались, сон не шел: предчувствие надвигающейся беды мучило старца. Он перевернулся на спину и посмотрел вверх (яркие звезды на черном бархатном небе всегда успокаивали его), но тут же вспомнил, что находится глубоко под землей, тяжело вздохнул и перевел взгляд на один из костров.
Трое сидевших вокруг него воинов бодрствовали дольше других. Конечно, дозорному вообще не годится спать, но Хэлдир знал: опытные воины зачастую позволяют себе дремать на посту. И вовсе не потому, что они слишком самоуверенны или небрежны. Просто со временем многие обретают способность пребывать в весьма своеобразном состоянии — полусне-полуяви, когда человек спит и одновременно видит и слышит все, что происходит вокруг.
Зрение ему заменяет чутье, а слух — внутренний голос, и эти сторожа, как правило, оказываются самыми надежными. Да и вообще сон воина редко бывает крепким, ибо эти люди не привыкли к спокойной и безопасной жизни.
Размышляя о странностях человеческого сознания, Хэлдир и сам не заметил, как задремал. Он даже начал видеть сны, но, едва лишь заслышал шум шагов, мгновенно открыл глаза. И замер, стараясь ни единым движением не выдать своего присутствия. Один из воинов встал и направился прочь от костра, в его сторону. Хэлдир невольно проследил взглядом предстоявший тому путь и насторожился, когда в дверях одного из пустых домов увидел темный силуэт Странника, которого безуспешно проискал весь день.
Замерев, тот явно следил за приближавшимся к нему человеком. «Что ему понадобилось?» — недоумевал Хэлдир, однако тревогу поднимать не спешил, потому что Странник ничего не предпринимал. Он просто замер на месте и смотрел на воина, который явно ничего подозрительного в темноте не замечал. Маг пытался угадать, что задумал его тайный противник, и, быть может, именно поэтому слишком поздно обратил внимание на еще одно существо ростом с большого пса. Оно неподвижно сидело на месте и, как и Странник, следило за человеком. Темнота мешала Хэлдиру как следует рассмотреть его. Старец лишь видел, что оно стоит на задних лапах, но почему-то сразу решил, что это зверь.
— Если ты обосновался надолго, посвистывай! — крикнул оставшийся у костра ратник как раз в то мгновение, когда его приятель нашел наконец подходящее местечко и начал распускать завязки штанов, а потому ничего не ответил.
Дальнейшее произошло слишком быстро, чтобы старец успел что-либо предпринять. Он увидел, как существо сделало два быстрых шага и на миг остановилось точно посередине между людьми, словно выбирая, на кого из них напасть. Странник явно не приглянулся зверю, ибо тот почти без колебаний выбрал воина. Хэлдир сразу понял, что сейчас будет, но даже крикнуть не успел. Именно в этот миг человек и сам почувствовал неладное и обернулся на странный шорох.
Он увидел два обращенных на него горящих в темноте глаза, от неожиданности выругался, и рука его потянулась к висевшему на поясе кинжалу, но так и не коснулась до него.
Резким и неожиданно длинным прыжком зверь метнулся вперед, и его челюсти сомкнулись на горле жертвы. Послышались сдавленный хрип, шум недолгой борьбы и чавканье, от которого мага едва не стошнило. Словно сквозь сон услышал он встревоженный голос оставшегося у костра стражника — внимание старца приковал к себе Странник. И хотя стоял он совершенно неподвижно, Хэлдир мог поклясться, что это порождение Тьмы с удовольствием наблюдало за убийством.
Второй воин тем временем медленно брел вперед, освещая себе дорогу головешкой, которая давала больше дыма, нежели огня. Тем не менее зверь отскочил в сторону, потому что, как и все ночные твари, не любил света, но уходить не спешил.
Парень склонился над убитым, но, когда увидел, во что превратился его товарищ, в ужасе отпрянул. Зверь приготовился ко второму прыжку, однако сдавленный крик жертвы заставил его остаться на месте.
Правда, он все-таки подобрался для прыжка, но парень поднял голову и, встретившись взглядом с красными глазами твари, вновь вскрикнул, уже громче, и, вместо того чтобы наброситься на него, зверь кинулся наутек.
И тогда парень увидел Странника. Тот почему-то не ушел, и лишь мгновением позже маг понял, почему.
Ему мгновенно припомнился рассказ Сони, и он выругал себя за недогадливость. Что спасло жизнь бедолаги — расстояние или то, что молодой воин вскрикивал все громче и громче, пока крик его не перешел в надсадный, исполненный ужаса вопль, Хэлдир не знал. Но только парень, не прекращая орать, бросился к лагерю, а Странник, развернувшись, быстро зашагал прочь. Старец же поднялся и, подхватив с земли плащ, бесшумно направился следом за ним.
* * *
— Что случилось?!
Север поймал попытавшегося проскочить мимо него заморийца и встряхнул его, как тряпичную куклу, но тот продолжал орать благим матом и таращиться в темноту обезумевшим взглядом. Видя, что парень ничего не соображает, Вожак отвесил ему оплеуху, за ней еще одну, и еще, и еще… Потом вновь встряхнул.
— Приди в себя! — гаркнул он.— И расскажи, что случилось!
— Там! — Прыгун махнул рукой в сторону темневшего между домами прохода.— Там… Паризо! — клацая от страха зубами, с трудом выговорил он.
— Веди! — приказал Север.
— М-м-м! — замычал Прыгун, не в силах больше вымолвить ни слова, и отрицательно замотал головой, показывая, что ни за что не согласится выйти за круг света.
— Перестань трястись, сопляк! — рявкнул Кучулуг.— И делай, что тебе сказано, или я сам тебя прикончу! Замориец дико взвизгнул, так что непонятно стало, чего он больше боится, и судорожно кивнул, давая понять, что гнев гирканца все-таки страшнее. Он двинулся вперед, еле-еле переставляя ноги, а воины направились за ним. Однако, надо отдать ему должное, Прыгун все же сумел взять себя в руки и через некоторое время даже смог более-менее связно рассказать, что произошло.
Зрелище оказалось не столько неожиданным, сколько отвратительным. В луже крови лежал их товарищ без лица, зловеще скалясь выскобленным добела черепом. Север нагнулся и взял мертвеца за руку:
— Теплый.
— Его ведь только что…— пролепетал Прыгун, так и не сумев заставить себя договорить фразу.
— Да, только что,— кивнул Вожак,— и это странно.— Он поднял голову, увидел обращенные на него взгляды, в которых застыло удивление, и тут же пояснил свою мысль: — Крови в нем, по-моему, не осталось ни капли, и сама она не могла вытечь…
