На картине представлено людское множество, каждый куда-то спешит либо верхом, либо пешком. Центральная группа почти неразличима из-за народных толп, которые движутся неизвестно куда. Чем заняты все эти люди, тоже непонятно, ясно лишь одно — Христа большинство из них не видит. Даже среди сопровождающих его к месту казни мало сочувствующих: один наступил ногой на крест, другой безразличен, третий напуган, а Симону из Кирены жена не дает помочь упавшему под тяжестью распятия Иисусу. Брейгель создает образ человечества, поглощенного лишь земной суетой и забывшего о Христе. Народ теснится не рядом с ним, а около телеги с разбойниками. У возвышающегося с правой стороны картины языческого символа (насаженного на длинный деревянный шест колеса) стоит одинокий мудрец с изможденным скорбью лицом и печально наблюдает за происходящим. Представленные на переднем плане картины Богородица, Иоанн Богослов и святые жены, страдающие и оплакивающие Спасителя, отделены от основной массы людей. Их фигуры, расположенные на каменистом холме, возвышаются над толпой. Эти образы созданы в иной, более архаичной художественной манере, которая подчеркивает их вневременную, вечную сущность.
Питер Брейгель Старший (между 1525 и 1530–1569) Охотники на снегу 1565. Дерево, масло. 117x162
Идея вечного круговорота природы, неразрывно связанного с человеческой жизнью, была хорошо знакома североевропейскому искусству позднего Средневековья, где она нашла воплощение в календарных циклах, украшающих часословы, интерьеры домов и фасады соборов.
Около 1565, предположительно по заказу Николаса Йонгелинка, Питер Брейгель Старший создал знаменитую серию картин, объединенных под названием «Месяцы», или «Времена года». Каждая такая работа имеет свой сюжет: январь — «Охотники на снегу», февраль — «Хмурый день», ноябрь — «Возвращение стад», июль — «Сенокос» и август — «Жатва». Времена года представлялись как жанровые сцены с изображением сезонного труда крестьян. Автор, тонко чувствующий красоту сельского ландшафта, дух и силу природы, находящейся в процессе непрерывного становления и обновления, превращает эти старинные мотивы в эпические панорамы жизни, обретающие невиданную прежде всеохватность и широту повествования.
Открывает серию произведение «Охотники на снегу» — шедевр старонидерландской пейзажной живописи, поразительно точно воспроизводящий зрительное впечатление от заснеженной равнины, свинцового неба, темных силуэтов людей и деревьев, четко вырисовывающихся на светлом фоне. Господствующие здесь белые, серо-зеленые и голубоватые тона олицетворяют саму суть январской стужи. В прозрачном воздухе морозного дня чувствуется холодное дыхание зимы, сковавшей льдом реку и накинувшей белое покрывало сна на далекие поля, холмы и небольшое селение, от домов которого веет теплом и уютом человеческого жилья. Художник выбирает высокую точку зрения, завершая дальний план величественной цепью гор. Группа энергично движущихся охотников оживляет затихшую природу. Композиционная диагональ связывает фигуры людей с пейзажем, передний план — с тонущими в серовато-белой дымке далями. Брейгель, приближая изображение к зрителю, вовлекает его в действие картины, давая возможность почувствовать в суровой грандиозности зимнего ландшафта торжественное величие вселенной, где царит гармоничное единство людей и природы, частного и всеобщего. Он создает не жаровую сцену, а воплощает в конкретных и узнаваемых образах столкновение таких извечных категорий человеческого бытия, как тепло и холод, движение и покой, жизнь и смерть.
Питер Брейгель Старший (между 1525 и 1530–1569) Возвращение стада 1565. Дерево, масло. 117x159
«Возвращение стад» — еще одна работа Питера Брейгеля Старшего из серии «Времена года». Здесь, как и в «Охотниках на снегу», изображаются сезонные занятия людей на лоне природы. Стремясь посредством цвета и ритмической композиции передать сущность зрительных и эмоциональных ощущений человека в определенное время года, художник обнаруживает нерушимые и вечные законы мироздания. На первом плане он представляет простую сцену: крестьяне гонят стадо с дальних пастбищ к деревне. Внизу простирается широкая панорама осеннего пейзажа. По хмурому небу, отражаясь в холодных водах реки, медленно плывут сизые тучи, сквозь оголенные ветви деревьев видна гряда безжизненных скал. Опустевшие виноградники и сухая облетевшая листва свидетельствуют о том, что заканчивается ноябрь. Темно-желтые тона травы и песка, перекликающиеся с рыжими пятнами на спинах коров, — это цвета осени, но также земли и жизни, их интенсивность нарастает ближе к зрителю и совсем исчезает в серо-сизой дали. Люди и животные торжественной процессией уходят из царства холода, который уже господствует в глубине картины, и вместе с ними уходит последнее тепло. Изгиб реки вторит движению живых существ, спешно покидающих становящуюся все более и более неприютной долину. Неотвратимо наступает зима, в воздухе уже чувствуется ее леденящее дыхание, им пронизаны темные снеговые облака, замерзающая река и мертвенно-синие скалы. Все объято тревожным ожиданием надвигающейся непогоды.
Питер Брейгель Старший (между 1525 и 1530–1569) Избиение младенцев в Вифлееме. Около 1566. Дерево, масло. 116x160
Трагические события, изображенные на картине, разворачиваются в небольшой фламандской деревне. Запорошенная снегом, она совсем не похожа на библейский Вифлеем в Палестине. Безжалостные солдаты, убивающие жителей и вырывающие детей из рук обезумевших матерей, — это наемные ландскнехты, которые по приказу герцога Альбы разоряют мирные селения Нидерландов. Повсюду господствуют силы разрушения, неумолимый рок. Его олицетворяет грозно движущийся на беззащитных людей отряд конных латников. Когорта воинов, сплоченная и бездушная, как ощетинившаяся копьями стена, перегораживает деревенскую улицу, превращая ее в западню. Жителям некуда отступать: у переднего края картины зияет темная яма — образ гибели и смерти, по обеим сторонам от которой всадники пресекают всякую возможность бегства. Уверенной силе и механической размеренности действий испанского войска противопоставлены беспорядочные движения мечущихся в поисках спасения и разбегающихся в разные стороны крестьян. Им никто не поможет: их мучители неумолимы, природа безразлична. Застывшее серо-зеленое небо не оживляют ни солнечный луч, ни облако, дома замерли под снегом, и даже воздух кажется недвижимым. Яркие пятна красных мундиров солдат горят на белом фоне картины. Цвета жизни и смерти сталкиваются здесь, символизируя начало кровопролития.
В этой, по сути, исторической картине (которую, игнорируя евангельский сюжет, прежде называли «Нападение на деревню»), по словам теоретика искусства XVI века Карела ван Мандера, «…показано, как крестьянская семья молит о пощаде кровожадного солдата, готового убить вырванного у них ребенка, или как мать лишается чувств от отчаяния, и другие… очень живо воспроизведенные сцены».
