Бен с трудом заставил себя внимательно выслушать, что говорит голос в трубке.
– Этого не может быть, – повторил он медленно и отчетливо.
А сам подумал: «Кому же это я в последнее время сумел так насолить?» Получалось, что очень многим. Но ведь никому из них не пришла бы в голову идиотская мысль отомстить.
– Понимаю. Для вас это шок. Но вы не волнуйтесь. Учитывая существующие обстоятельства, она чувствует себя неплохо. Просто ей сейчас нужен рядом близкий человек.
Женщина сделала паузу, давая Бену возможность высказать то, что люди обыкновенно говорят в таком случае: «Разумеется, я немедленно загляну. Буду через пять минут. Скажите ей, чтобы не волновалась».
Но Бен ничего не сказал. Не дождавшись ответа, женщина продолжила сама:
– Лечащий врач хотел бы побеседовать с вами и узнать, была ли у этого случая своя предыстория.
Бен опустил голову на подушку, с которой его поднял телефонный звонок.
– Послушайте! Вы уверены в том, что набрали правильный номер? – спросил он в трубку.
– Бен Эдвардс, – назвала его имя женщина и прочитала вслух номер его мобильного телефона.
Значит, не ошибка. Никто ничего не напутал.
– Пожалуйста, мистер Эдвардс. Вы сейчас нужны вашей подруге. В своих данных она указала, что у нее нет родственников… Никого, кроме вас. Мы считаем, что это был призыв о помощи. Она сама набрала девять-девять-девять. Она сказала мне, что вы с ней недавно вместе, но… – Женщина замолчала, не докончив фразы.
Бен зажмурился:
– О’кей. – Следующие слова он подбирал очень тщательно. Получилось ненатурально, но тут уж ничего не поделаешь. – У… Э-э-э… Там есть отец. Может быть, вы справитесь насчет него?
Он ненавидел вести сложные телефонные переговоры, когда был не один в комнате.
– Она сказала, что у нее нет родственников.
– Это не так.
– Так вы зайдете?
– Я поспешу, – заверил он ее и закончил разговор.
– Что-нибудь случилось? – Нина, конечно же, проснулась и зажгла лампу на тумбочке.
Надо было выйти с мобильником за дверь. Бен прикинул, что могла слышать Нина и какую историю, соответственно, лучше было для нее сочинить.
– У меня друг попал в больницу, и, по-видимому, они нашли у него только мой номер.
Он сказал это, вставая с постели, чтобы она не видела его лица.
– Мне тоже поехать? И кто же это? – Нина уже откинула одеяло.
– Один из прежних знакомых.
Решив, что такое объяснение содержит ответ и на первый вопрос, он подобрал с пола одежду и поспешно ретировался из комнаты. Он мысленно вздохнул с облегчением, увидев, что Нина снова залезла под одеяло.
– Позвони, когда узнаешь, в чем там дело.
А как же! Непременно.
У Фионы было чудесное контральто. Как правило. При волнении тон поднимался на октаву выше, и ничего чудесного не оставалось в помине. Уже на подходе к приемному покою Бен услышал ее. Он пошел на голос, припомнил сирен, Одиссея и подумал, какие же мужчины дураки; подумал, что Фиона уж точно не Гимеропа, во всяком случае когда орет как сейчас. Скорее уж, Лигейя[5].
Дверь, за которой Фиона объясняла кому-то, почему считает его полным засранцем, была приотворена. Бен без стука вошел, остановился в дверях. Отчасти он застыл на пороге от неожиданности, отчасти потому, что в тесной процедурной уже набилась уйма народу. Молоденькая докторша, немолодая сестричка, привлекательный темноволосый мужчина и высокая худощавая женщина толклись вокруг Фионы. В правую руку у нее была вставлена капельница. Оба запястья перевязаны. Несмотря на явно возбужденное состояние, лицо у нее было белым как мел. Из одежды на ней был только темно-красный, неплотно завязанный махровый халат, который Бен сразу узнал. При виде Бена Фиона умолкла, а мужчина – тот, что был полным засранцем, – уже нацелился вытолкать его за дверь.
– Это мой жених, – объявила Фиона, к которой вернулось ее контральто.
Мужчина посмотрел на Бена с красноречивым выражением, словно говоря: «Примите мои соболезнования». Бен, беспомощно улыбаясь, обвел взглядом всех присутствующих и остановил его на перевязанных запястьях, чтобы не пялиться на распахнутый халат.
«Снова здорово!» – подумал Бен, но не сказал:
– Что случилось?
– Можете спокойно к ней подойти. – Одна из сестер подвела его к кровати.
Он неохотно сел возле Фионы, которая тотчас же завладела его рукой.
– Что случилось?
Мужчина представился:
– Констебль уголовной полиции Фрэнк Блэк.
Худенькая женщина оказалась его начальницей – в звании сержанта уголовной полиции. Ее звали Изобель Хэпберн. Она пожала ему руку.
– Сэр, может быть, выйдем на минуточку, – начал было констебль Блэк.
– Кто-то хотел меня убить, – громко и отчетливо произнесла Фиона.
Докторша вышла из комнаты, бормоча себе под нос что-то довольно недружелюбное, и только вовремя бросившаяся за нею сестра помешала ей громко хлопнуть дверью.
– Сэр? – кивнул в сторону двери констебль Блэк.
Бен пожал руку Фионы, чтобы избавиться от вцепившихся в него пальцев.
В коридоре ждала докторша. Она пригласила Бена к себе в кабинет.
На халате у нее было написано: «Д-р Рэндольф». Представляться она не стала.
– На обоих запястьях вскрыты вены. Затем пыталась самостоятельно остановить кровь. Позвонила в службу спасения. Была обнаружена в бессознательном состоянии. Кровопотеря такая, что рекомендуется переливание крови, но она отказывается. В крови чрезвычайно высокое содержание диазепама. Могла и не проснуться. Она наркозависима?
Бен пожал плечами.
– По-видимому, да, – сказал он осторожно.
– Ее следует поместить под наблюдение, – объявила доктор Рэндольф. – И лучше всего одновременно начать курс лечения от наркозависимости. Причем он может занять несколько месяцев. План лечения будет согласован с вами.
Доктор Рэндольф умчалась, не попрощавшись. Бен остался в обществе Изобель Хэпберн.
– Это уже не в первый раз, так ведь? – обратилась она к Бену.
Интонация была не сочувственная. Она просто констатировала факт.
Бен кивнул.
– Прислушайтесь к тому, что говорит доктор. Такой… такая передышка пойдет вашей невесте на пользу.
– Она мне не невеста.
