– Ну все, он труп, – замечает Рейчел.
– Да, ему конец.
Набрав в грудь побольше воздуха, я открываю дверь, и мы с Рейчел одновременно выходим из машины.
– Рейчел, по-моему, тебя родители обыскались, – строго говорит мой папаша, кивая в сторону ее дома. Там горит свет и движутся тени.
– Спасибо, мистер Манро, я уже иду, – отвечает она невинным голосом, в котором угадывается легкий сарказм.
Отцу за сорок, волосы у него начинают седеть. Он не помнит, как был подростком, и не улавливает иронии, поэтому лишь натянуто улыбается и ждет ее ухода. Рейчел разворачивается и идет к своему дому, однако успевает шепнуть, проходя мимо:
– Быстрей бы отсюда уехать!
В воздухе повисает молчание. Я не хочу заговаривать первой. Джейми валяется в машине, Элла щурится, а отец, проводив взглядом Рейчел, переключается на меня:
– Где, черт возьми, ты была?
Он не только старый козел, а еще и дурак. По выражению его лица понятно, что я в свои девятнадцать не могу уйти из дома после полуночи с добрыми намерениями. Стараясь не закатывать глаза, я обхожу машину, показываю нижнюю часть своего гардероба и замечаю:
– Как видишь, я в пижаме.
Открываю дверь, и перед взорами восхищенной публики предстают Джейми и ведро.
– И кстати, я ездила за ним. Его выставили с вечеринки, потому что он напился как свинья.
– О господи, Джейми, – стонет Элла, в ужасе закрыв глаза руками, и бросается к нему.
Отец неодобрительно смотрит, как Элла ведет по газону спотыкающегося сыночка. Когда ей наконец удается придать Джейми вертикальное положение, тот вдруг издает пьяный вопль:
– Иден хотела меня поцеловать!
– Пошел на хер, Джейми, – шиплю я.
– Иден Оливия Манро, – провозглашает отец, выпятив грудь, – дай сюда ключи от машины!
И властно протягивает руку.
– Это еще почему?
– Потому что ты тайком уезжаешь из дома и употребляешь нецензурные слова. Ключи!
Я сжимаю ключи в руке и перевожу взгляд на Джейми. Тот злорадно ухмыляется.
– Ты хочешь наказать меня за то, что он напился, а я привезла его домой?
– Дай сюда чертовы ключи!
Он вне себя от злости, а меня разбирает смех. Отец груб и безжалостен, хотя моя вина заключается только в том, что я имела неосторожность влюбиться в сводного брата.
– Дейв, – бормочет Элла, – она не сделала ничего плохого.
Отец не обращает внимания. Элла не имеет права указывать, как ему воспитывать своего ребенка. Взбешенный моим сопротивлением, он бежит ко мне. Я бросаюсь к машине.
– Пошел к черту, я еду домой!
– Твой дом здесь! – кричит он, хотя сам знает, что это вранье.
За последний год он слишком часто давал понять, что не рад мне ни в своем доме, ни в своей жизни.
– Домом здесь и не пахнет, – отвечаю я, хлопаю дверью и завожу двигатель.
Выезжая на дорогу, я смотрю на них в зеркало заднего вида. Полусонный Чейз на пороге удивленно таращит глаза, не понимая, что происходит. Отец и Элла кричат друг на друга, сердито размахивая руками. Да уж, нашей семейке далеко до совершенства. По сути, она прекратила свое существование год назад.
Глава 3
В четверг я, как всегда, начинаю день с пробежки по набережной до Венис и обратно. На обратном пути останавливаюсь в Refinery. За последний год я разленилась и ела что захочу, впервые в жизни не заботясь о фигуре. Впрочем, с этим пора кончать. Я твердо решила привести себя в порядок до возвращения в колледж, поэтому позволяю себе только кофе – мой любимый ванильный латте, за который готова продать душу.
Я смакую каждый глоточек, рассматривая через стеклянное окно бесконечный поток прохожих на бульваре. Рейчел сегодня не придет, уехала к бабушке в Глендейл, но мне и одной неплохо. Если бы только не стайка девчонок лет по шестнадцать, которые таращатся на меня, словно на экзотическое животное. Хотя в одном ухе у меня наушник, я все равно улавливаю слова «сводный брат». Когда эти пигалицы исчезают за дверью, я испускаю облегченный вздох, вставляю наушник в другое ухо и увеличиваю громкость. Я слушаю старый альбом моей любимой группы La Breve Vita, которая в прошлом году распалась.
Я медленно допиваю кофе и неохотно иду к выходу. Бежать по такой адской жаре – сомнительное удовольствие, однако ничего не поделаешь – надо. Не успеваю поменять плей-лист, как раздается звонок. Это Элла. Отцу я бы не ответила, но мачеха не сделала мне ничего плохого.
– Иден, ты где?
– В Refinery, а что? – неуверенно отвечаю я.
– Можешь зайти к нам? Не бойся, твой отец на работе.
– А ты не на работе?
– Я работаю с документами. Через сколько ты будешь?
– Минут через двадцать.
Я не могу понять, в чем дело. Бывает, Элла звонит узнать, что я хочу на ужин, не нужны ли мне деньги на карманные расходы, или спросить, как дела. Но этот звонок какой-то странный. Она зачем-то зовет меня в дом, куда мне совсем не хочется идти, тем более после вчерашней стычки с отцом.
– Что-то случилось?
– Ничего, просто поторопись.
Я увеличиваю громкость и пускаюсь в путь. До их дома больше двух миль, значит, мне надо минут пятнадцать. По дороге ломаю голову, зачем я ей так срочно понадобилась. Ничего не приходит на ум, и я сдаюсь. Ладно, скоро узнаю.
Дом встречает меня тишиной. Не видно ни Чейза, ни Джейми, ни отца. Элла стоит на лестнице в строгой юбке и деловой блузке. Я вытираю пот и пытаюсь отдышаться.
– Можешь подняться на минутку? – спрашивает она.
Наверное, решила выставить меня из дома и сделать из моей комнаты гостевую. Тяжело дыша, я поднимаюсь по лестнице. Конечно же, это придумал отец, она просто выполняет его указания. «Извини, Иден, ты слишком отвратительна и невыносима, чтобы оставаться в этом доме хоть одну лишнюю секунду!» Я ищу глазами коробки с моими вещами.
– А где Джейми и Чейз?
Элла направляется к двери в свой кабинет, рядом с моей комнатой.
– Джейми гуляет с Джен, а Чейз на пляже, – бесстрастно отвечает она.
Я останавливаюсь на пороге, не решаясь последовать за мачехой. Не только потому, что нам запрещено входить в кабинет, но и по другой причине. Раньше это была спальня, о чем красноречиво напоминают небрежно перекрашенные из голубого в бежевый цвет стены.
– Так что, Джейми не наказан?
Просто удивительно: Джейми может вернуться домой пьяным, заблевать весь газон, и ему все сойдет с рук.
– Наказан, но сегодня я не хотела, чтобы он был дома.
– Почему?
