Спиноза взглянула в ближайший иллюминатор. Воздушное пространство наполняли клубящиеся спирали токсичного дыма, поднимавшегося из раскинувшихся внизу кварталов. Челнок вышел на контролируемую авиатрассу, зарезервированную для Адептус Арбитрес, Инквизиции и других избранных агентов Империума, и включил макротурбины.
Внизу мелькали тысячи более мелких кораблей, сновавших от шпиля к шпилю, оставляя за собой грязный выхлопной след, который постепенно смешивался с окружающим дымным туманом. Миллионы габаритных огней мерцали, словно тускло-красные маяки в бесконечном море вечной мглы.
Вверху, едва заметные на блеклом фоне неба, виднелись очертания дозорных станций, постоянно пребывавших на низких орбитах. Каждая из них была битком набита прослушивающими устройствами и батареями авгуров, непрестанно сканирующих пространство вокруг. Еще выше плыли чудовищного размера оборонительные конструкции. Некоторые из них были так же стары, как сам Империум. А еще выше, в ледяной пустоте, летели космические корабли. Их количество исчислялось миллионами. Они швартовались в доках, возвращались из странствий или участвовали в бесконечных патрулях.
На службе у Тура Спинозе доводилось бывать в крупных мирах-ульях, но многолюдность этой планеты тем не менее ошеломляла. Она посмотрела вниз, наблюдая, как потоки авиатранспорта сливаются воедино, становясь все более и более плотными, и представила, как далеко внизу наземные машины и гравипоезда движутся по тоннелям и катакомбам, перевозя тех, кто не мог позволить себе дорогостоящие надземные дороги. И таких было куда больше. Она знала, что так выглядит каждый квадратный километр этого мира. Здесь не было лесов и морей — лишь бесконечный панцирь из шпилей, жилых высоток, храмов, тюрем, мавзолеев и крепостей, охвативший и сжавший всю сферу планеты в тисках из железа и рокрита.
По мере их продвижения на юг монументальные очертания Внешнего Дворца постепенно исчезали из виду, пока наконец не скрылись за горизонтом. Шпили внизу становились все менее вычурными, а пелена смога — все более плотной. Всепроникающий запах немытых тел, постоянно присутствовавший на Терре, стал чувствоваться сильнее. Челнок летел в менее благополучные области.
Наконец пилот направил корабль вниз, спускаясь по широкой спирали. Солнечный свет сюда почти не проникал. Теперь корабль со всех сторон окружали шпили, потемневшие от возраста и грязи. Прямо под ними оказалась еще одна башня, менее внушительная, чем колоссальные конструкции вокруг, — угольно-черная, украшенная зубцами и контрфорсами в классическом готическом стиле. Островерхие крыши и слои потемневшей от времени бронированной обшивки придавали ей вид заброшенного и разваливающегося морга, невероятно архаичного, подсвеченного изнутри странными огнями. На самой вершине расположилась широкая посадочная платформа, окруженная батареями лазерных орудий и отмеченная символом — черепом ордо.
Челнок приземлился и открыл люки, впуская внутрь волну горячего, пахучего воздуха. Спинозу встречал капитан штурмовиков в полной боевой броне, но без шлема. По площадке проковыляла бригада сервиторов, готовых забрать из грузового отсека упакованные в вакуумные ящики пожитки дознавателя.
Спускаясь по трапу, Спиноза по привычке осмотрела стоявшего перед ней человека.
«Стандартное телосложение, — отметила она, — плотное. Судя по выправке, набран не из Схола Прогениум. Хеллпистолет, боевой нож и девять боевых наград, три из которых — за образцовое ведение боевых действий. Впечатляет».
— Добро пожаловать в Корвейн, дознаватель, — поздоровался с ней мужчина, сотворяя знамение аквилы. — Я капитан Мальдо Рев, командир личного боевого подразделения лорда Кроула. Инквизитор ждет вас внутри.
Они направились к выходу с крыши. Горячий ветер завывал на платформе, гоняя мелкую пыль, покрывавшую все видимые поверхности. Орудийные дроны ордо жужжали над головой, отслеживая все летательные аппараты в радиусе нескольких сотен метров от крепости. Звуки безбрежного мира-города доносились отовсюду, сверху и снизу, — приглушенный гул, напоминавший о шуме прибоя на побережье давно исчезнувших морей.
— Как долго вы служите здесь, капитан? — спросила Спиноза, желая убедиться, что ответы совпадут с той информацией, которая уже была ей известна.
— Восемь лет, — ответил Рев.
— Неплохо, — заметила она. Оставаться в живых так долго, работая с активным инквизитором, удавалось далеко не всем. Это был признак либо невероятной удачи, либо столь же невероятных способностей. — Весьма неплохо.
Рев не ответил. Возможно, считал подобные темы недостойными внимания.
Как только они вошли внутрь, за их спинами захлопнулись толстые, усиленные створки и Спиноза оказалась в достаточно знакомой обстановке. Черные глянцевые стены с выбитыми на них литаниями Министорума. Внутренняя изолированная атмосфера башни фильтровалась от большей части грязи уличного воздуха. Вместо этого здесь витали запахи, типичные для крепости ордо, — ритуальных благовоний, медикаментов и постоянного, будто въевшегося в стены, человеческого страха.
Они преодолевали один крутой лестничный пролет за другим, проходили мимо закутанных в мантии писцов, чьи лица скрывались за капюшонами из синтетической шерсти, сновавших от одного скриптория к другому с пачками пыльных листов пергамента. В тенях, что-то бормоча, проплывали сервочерепа. Откуда-то из глубин доносился гулкий металлический лязг неизвестного происхождения.
Спиноза глядела во все глаза. Вотчина Тура была совсем другой. Тот был инквизитором, находящимся в вечном крестовом походе, как и большинство его собратьев, — постоянно рыскал по космосу в поисках отклонений от нормы. Ему приходилось встречаться с довольно пестрой публикой: убийцами, боевыми сервиторами, жрецами, — а также иметь постоянные активные контакты с тремя разными палатами Адепта Сороритас. По этой причине стационарная база Тура на мире смерти Регите V была полупустой и использовалась лишь для работы с архивами или допроса наиболее несговорчивых пленных.
Эта же крепость, напротив, была людной и явно активно использовалась. Спиноза отовсюду слышала шаги — множество слуг в мягких ботинках постоянно перемещалось от одной освещенной свечами комнаты в другую. Она чувствовала давящее присутствие теплых, живых тел отовсюду — сверху и снизу. Ощущение вызывало ассоциации с мухами, облепившими застарелый кусок сахара, и преследовало ее до тех пор, пока они не добрались до тюремных уровней, где единственной эмоцией, царившей вокруг, было отчаяние.
Рев указал ей на закрытые деревянные двери, изготовленные с большим мастерством, но практически лишенные украшений. Над притолокой висело латунное изображение черепа, покрытое патиной, под которым виднелась надпись на высоком готике: «Servitio Aeternam Ad Mortem».
— Здесь я вас покину, дознаватель, — сказал штурмовик, кланяясь.
— А вы не особо улыбчивы, капитан, — заметила Спиноза.
— Это Терра, дознаватель. — Он пожал плечами и ушел.
