Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Я повернулся к национал-социалистической партии только после того, как убедился, что во имя предотвращения полного краха Германии борьба против плана Юнга неизбежна.[8]
Разница между планом Юнга и планом Дауэса была в том, что, в то время как план Дауэса требовал платежей в виде товаров, произведенных в Германии при финансовой поддержке иностранных займов, план Юнга требовал денежных выплат, и «по моему суждению [писал Тиссен], образовавшийся таким образом финансовый долг рано или поздно полностью подорвал бы экономику рейха».
План Юнга был якобы инструментом захвата Германии американским капиталом и превращал германские активы в гигантскую закладную, владельцем которой были США. Примечательно, что немецкие фирмы, аффилированные с компаниями США, обошли план посредством временного перехода в иностранную собственность. Например, «АЭГ» (немецкая «Дженерал Электрик»), дочерняя компания американской «Дженерал Электрик», была продана франко-бельгийской холдинговой компании и избежала условий плана Юнга. Следует попутно отметить, что Оуэн Юнг был главным финансовым покровителем Франклина Д. Рузвельта в деле объединения Европы, когда ФДР, будучи начинающим инвестором с Уолл-стрит, задался целью получить выгоду от германской гиперинфляции 1925 года. Процесс объединения Европы стал механизмом для спекуляций и извлечения выгоды от установления плана Дауэса и является наглядным свидетельством того, что частные инвесторы (включая Франклина Д. Рузвельта) использовали власть государства, действуя в личных интересах, манипулируя международной политикой.
Слова Шахта о том, что Оуэн Юнг несет ответственность за возвышение Гитлера, в это время, очевидно, заботясь только о собственных интересах, записаны в разведывательном докладе правительства США, относящемся к допросу Д-ра Фрица Тиссена в сентябре 1945 г.:
Принятие плана Юнга и его финансовых принципов все больше и больше усиливало безработицу, пока число безработных не приблизилось к миллиону. Люди были в отчаянии. Гитлер сказал, что он покончит с безработицей. Правительство, находящееся у власти в то время, показало свою несостоятельность, и положение людей становилось все хуже. Это действительно послужило причиной огромного успеха Гитлера на выборах. На последних выборах он получил около 40 % голосов[9].
Однако именно Шахт – не Оуэн Юнг – автор идеи, которая позже воплотилась в Банке международных расчетов. Подробные детали были разработаны на конференции под председательством Джексона Рейнольдса, «одного из ведущих нью-йоркских банкиров», вместе с Мелвином Трейлором, президентом Первого национального банка Чикаго, сэром Чарльзом Эддисом, бывшим президентом гонконгской и шанхайской банковской корпорации, и различными французскими и немецкими банкирами.[10]
Банк международных расчетов был по плану Юнга самым значимым средством получения готового инструмента для продвижения международных финансовых отношений. По его собственному утверждению, Шахт также подал Оуэну Юнгу идею, которая позже переросла в послевоенный Международный банк реконструкции и развития:
«Банк такого рода потребует финансового сотрудничества между побежденными и победителями, что приведет к общности интересов, которая в свою очередь послужит толчком к возникновению взаимного доверия и понимания и таким образом поспособствует достижению и поддержанию мира».
Я все еще могу ярко воспроизвести в памяти обстановку, в которой имел место этот разговор. Оуэн Юнг сидел в своем кресле, попыхивая сигарой, вытянув ноги, его колючий взгляд застыл на мне. По своей привычке я, обсуждая эти вопросы, непрерывно ходил взад-вперед по комнате. Когда я закончил, настала короткая пауза. Затем все его лицо просветлело, и его решение нашло выражение в словах:
«Доктор Шахт, вы подали мне прекрасную идею, и я собираюсь продать ее миру»[11].
Банк международных расчетов – вершина контроля
Это взаимодействие идей и сотрудничества между Ялмаром Шахтом в Германии и заинтересованными лицами компании «Джей Пи Морган» в Нью-Йорке (через Оуэна Юнга) было только одной гранью обширной и амбициозной системы сотрудничества и международного союза для мирового контроля. Как описано Кэрроллом Куигли, эта система «…ни много ни мало стала инструментом создания мировой системы финансового контроля, сосредоточенной в частных руках, способной доминировать над политической системой каждой страны и над мировой экономикой в целом».[12]
Эта феодальная система работала в 1920-е гг. так же, как работает и сегодня, в качестве посредника между частными центральными банками каждой страны, контролирующими национальные денежные массы индивидуальных экономик. В 1920-е и 30-е гг. Федеральный резервный банк Нью-Йорка, Рейхсбанк Германии и Банк Франции также в той или иной степени косвенно влияли на политический аппарат своих стран посредством контроля над денежной массой в обращении и создания валютно-финансовой среды. Более прямое влияние они осуществляли, обеспечивая политические фонды или прекращая поддержку политиков и политических партий. В США, например, президент Герберт объявил причиной своего поражения в 1932 г. отказ в поддержке со стороны Уолл-стрит и перенесение финансов и влияния Уолл-стрит на Франклина Д. Рузвельта.
Политики, служащие целям финансового капитализма, и учреждения с продуктивными идеями мирового контроля следуют системе бонусов и штрафов. В ранних 1930-х гг. главным механизмом этой международной системы финансового и политического контроля, названным Куигли «вершиной системы», был Банк международных расчетов (BIS) в Базеле (Швейцария). Вершина BIS продолжала свою работу во время Второй мировой войны как посредник, через которого банкиры, – очевидно, те, что не были в состоянии войны друг с другом, – продолжали взаимовыгодный обмен идеями, информацией и планами на послевоенный мир. Как заметил один писатель, война не имела никакого значения для международных банкиров:
Тот факт, что Банк обладал поистине интернациональным штатом, конечно, представлял собой крайне необычную ситуацию во время войны. Американский президент проводил ежедневные банковские операции через французского Генерального директора, у которого был немецкий помощник, в то время как Генеральный секретарь являлся итальянским гражданином. Люди разных национальностей занимали разные посты. Эти люди, конечно, находились в ежедневном контакте друг с другом. За исключением мистера Маккитрика [см. ниже] воровство, конечно, постоянно имело место в Швейцарии в этот период, и никогда не было следствием приказов правительства. Однако директора Банка оставались, конечно, в своих странах и не имели прямого контакта с его персоналом. Хотя предполагается, что Я. Шахт, президент Рейхсбанка, имел собственного представителя в Базеле большую часть этого времени.[13]
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
