Сделанное Валлоном имело значение важного зачина, однако еще долго преимущественное внимание историков привлекала именно блестящая фасадная сторона античности. Впрочем, принижать значения исследований в этом направлении не приходится. Ведь для суждения об историческом процессе в целом изучение социально-политического и культурного навершия античного общества столь же необходимо, как и постижение его фундаментальных основ в лице, скажем, рабства. С этой точки зрения чрезвычайно велико было значение книги Фюстель де Куланжа «Древняя гражданская община» (1864 г.),[9] где тема полиса была, наконец, поставлена и развита в чисто научном плане. Как Валлон показал огромную роль рабства в жизни античного общества, так Фюстель де Куланж обосновал фундаментальное значение гражданской общины, природу которой он, правда, односторонне свел к религиозному моменту — к воздействию патриархальных верований, к исконному у греков и римлян культу домашнего очага, предков, собственного органического семейного или племенного единства.
Между тем еще раньше глубокое, обоснованное определение исторической и социальной природы античного общества было предложено с позиций нового тогда материалистического учения — марксизма. В «Немецкой идеологии» (1845-1846 гг.) К. Маркс и Ф. Энгельс впервые представили ход мировой истории как последовательную смену социально-экономических формаций, или, что то же самое, специфических, исторически обусловленных форм собственности. Второй в этом ряду, после племенной, или первобытнообщинной, представлена античная форма собственности, отличающаяся своеобразным двуединым характером, сочетанием общинного и частновладельческого принципов, обусловленным, в свою очередь, своеобразным характером античного рабовладельческого общества.
«Вторая форма собственности, — гласит знаменитое определение, — это—античная общинная и государственная собственность, которая возникает благодаря объединению — путем договора или завоевания — нескольких племен в один город и при которой сохраняется рабство. Наряду с общинной собственностью развивается уже и движимая, а впоследствии и недвижимая, частная собственность, но как отклоняющаяся от нормы и подчиненная общинной собственности форма. Граждане государства лишь сообща владеют своими работающими рабами и уже в силу этого связаны формой общинной собственности. Это — совместная частная собственность активных граждан государства, вынужденных перед лицом рабов сохранять эту естественно возникшую форму ассоциации. Поэтому вся основывающаяся на этом фундаменте структура общества, а вместе с ней и народовластие, приходит в упадок в той же мере, в какой именно развивается недвижимая частная собственность. Разделение труда имеет уже более развитой характер. Мы встречаем уже противоположность между городом и деревней, впоследствии — противоположность между государствами, из которых одни представляют городские, а другие — сельские интересы; внутри же городов имеет место противоположность между промышленностью и морской торговлей. Классовые отношения между гражданами и рабами уже достигли своего полного развития».[10]
Античное общество в изображении Маркса и Энгельса — это, таким образом, общество корпоративное. Это прежде всего гражданская община, сложившаяся на основе исконного этнического единства, опирающаяся уже на город и сохраняющая и развивающая рабство. При этом именно необходимость совместно противостоять чужеземцам-рабам и вынуждает сохранять общинную форму организации, а вместе с тем до известной степени и общинный характер собственности. Г раж-дане обладают правом частной собственности, но это право обусловлено принадлежностью к привилегированному сословию, к гражданскому коллективу, который обладает верховным политическим суверенитетом и верховным правом собственности.
Изложенная таким образом концепция античной формы собственности открывала неограниченные возможности для адекватного постижения как различных сторон античного общества, так и особенностей его исторического развития. Однако воздействие этой марксистской концепции на новейшее антнковедение скажется гораздо позднее, с формированием советской исторической школы, а тогда — в XIX в. — разработка темы античной гражданской общины была продолжена в русле, однажды уже намеченном исторической наукой.
Таких продолжений было собственно два: в западноевропейской литературе — обстоятельный очерк о полисе швейцарского ученого Якоба Буркхардта (в рамках его «Истории греческой культуры»), а в русской — фундаментальный труд М. С. Куторги «Афинская гражданская община по известиям эллинских историков», оба, опубликованные уже после смерти авторов, на самом рубеже столетий.[11] При этом, если Буркхардт, по-видимому, уже под влиянием идей немецкой иррационалистической философии, сгущая краски, склонен был представлять греческий полис как некую принудительную общинно-государственную систему, вбиравшую в себя без остатка отдельную личность, то Куторга, наоборот, в характерном для русского либерализма духе подчеркивал вклад древних греческих республик в политическое и духовное развитие человечества: создание ими совершенного, по меркам древнего мира, типа государства—политии (πολιτεία), или гражданской общины, и выработку в рамках этой последней двух бесценных идей —идеи свободы гражданина и идеи свободы мысли.[12]
Впрочем, восторженное отношение к достижениям древнегреческой цивилизации не мешало Куторге видеть и теневые ее стороны в лице, в частности, того же рабства, исследованию которого он уделил в своем труде много места и внимания.
Если для XIX в. мы легко могли назвать и охарактеризовать отдельных ученых — своего рода пионеров в изучении темы полиса, то для XX столетия это сделать уже не так просто. В этот век тема полиса стала по существу ведущей в историографии античности. Объясняется это столько же зрелостью самой исторической науки, стремящейся сочетать аналитическое исследование фактов с непременным теоретическим их осмыслением, сколько и характером современной эпохи, насыщенной глубокими общественными переменами и стимулирующей широкие социологические изыскания, — как непрерывное сопоставление различных явлений и категорий, дифференциацию и уточнение общих понятий, так и проблемный подход и системный анализ обществ настоящего и прошлого. Не претендуя поэтому на полноту, отметим — скорее для иллюстрации, чем для исчерпывающего анализа и оценки — некоторые важные направления в изучении темы полиса в новейшем зарубежном антиковедении.
