За Варангер-фиордом этим силам противостояли один вспомогательный крейсер, восемь эсминцев, до тридцати сторожевиков, противолодочных кораблей и тральщиков, не считая 400 самолетов разных типов, нередко качественно превосходившие наши. Было ясно, что с началом вооруженного конфликта с партнером по договору 1939 года в Арктику подтянутся и подводные силы кригсмарине с их опытом войны в Атлантике.
Складывающуюся обстановку на будущем ТВД наши военные моряки в отличии от Кремля оценивали достаточно верно. «Между тем обстановка с каждым днем становилась все более напряженной. 17—18 июня 1941 года над полуостровами Средний и Рыбачий, над главной базой флота Полярное, неоднократно появлялись немецкие самолеты-разведчики. Их обстреляла зенитная артиллерия флота, в воздух поднимались наши самолеты. 19 июня Военный совет Северного флота ввел повышенную оперативную готовность» (Козлов, Шломин, с 100—101). Неслучайно главу военных мемуаров, посвященную началу войны, командующий Северным флотом А.Г. Головко назвал «Неожиданность, которую ждали». Источник из гестапо (повторяю — из гестапо!) 17 июня назвал нашему берлинскому резиденту Короткову конкретную дату нападения — 22 июня. Было потеряно еще пять суток самого драгоценного времени, обошедшегося нам в миллионы жизней! Накануне советский военно-морской атташе, только что вернувшийся из Берлина, капитан 1-го ранга М.А. Воронцов доложил наркому ВМФ Н.Г. Кузнецову. «Завтра война!»
Наконец, рано утром 22 июня, столь долгожданное нападение совершилось. Премьер-министр Англии Уинстон Черчилль моментально отреагировал на эту новость в вечернем выступлении по Би-Би-Си, одновременно подтвердив свое отношение к сталинскому режиму, отделив его от трагедии страны, чего товарищ Сталин не мог простить своему заклятому британскому союзнику до самой смерти: «За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем.. Но мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем Мы обратимся ко всем нашим друзьям и союзникам во всех частях света с призывом придерживаться такого же курса… Не мне говорить о действиях Соединенных Штатов, но я скажу, что если Гитлер воображает, что его нападение на Советскую Россию вызовет расхождение в целях или в усилиях великих демократий, которые решили уничтожить его, то он глубоко заблуждается» (Черчилль, с. 171—172). Хитрый англичанин знал, что в стремлении сохранить свою власть Великий Диктатор будет сражаться до последнею советского солдата, и поэтому Черчилль заявил: «Мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем», и, добавим от себя, сберегая драгоценную британскую кровь. Настало время рассказать о том, что происходило на северной кромке Европейского континента на границе Советского Союза и в омывающих его морях.
Глава 2.
В ОБЛАКАХ, НА ЗЕМЛЕ И НА МОРЕ АРКТИКИ В 1941 ГОДУ
С самого начала осуществления плана «Барбаросса», наше сопротивление безжалостному противнику часто носило характер вынужденной импровизации при потере связи с Верховным командованием. На северном фланге советско-германского фронта все происходило совершенно иначе. Прежде чем немцы окончательно выдохлись здесь в своем «дранг нах остен», так и не достигнув поставленных целей, они одолели всего 50 километров советской территории, — до Архангельска, как предела намеченного продвижения на 1941 год, оставалось больше тысячи. Так же далеки оказались немцы и от намеченных целей в море и в небе Арктики. Сыграли свою роль среди прочего особенности характера северян — на кромке суши и моря на протяжении веков даже в обычной повседневной жизни им отступать было просто некуда. Это не было учтено ни в плане «Барбаросса», ни в оперативных документах армейской группы «Норвегия», ни в уставах вермахта.
В целом развитие ситуации в мемуарах командующего Северным флотом адмирала А.Г. Головко соответствует позднейшим документам и определяется двумя обстоятельствами: первое — правильной оценкой времени начала войны, определенного разведкой флота по сосредоточению войск противника в Финмаркете (северная Норвегия), и, второе, своевременным исполнением директивы № 1 из Наркомата военно-морского флота за подписью наркома Н.Г. Кузнецова. Кроме того, немцы сами обнаружили свои намерения, направив воздушную разведку 17 июня к главной базе флота в Полярном. При этом адмирал Головко нередко оставлял за собой право на окончательное решение, независимо от указаний, поступающих из Москвы, что отразилось в ближайшие дни, когда мир сменился войной. В этом отношении он имел союзника в Наркомате военно-морского флота в лице наркома Кузнецова, хотя оба адмирала не всегда признавались в этом.
Уже 20 июня Головко провел обсуждение оборонительных мероприятий на рубеже рек Титовка и Западная Лица с командованием 14-й армии (генерал В.А. Фролов). С началом войны 22 июня нарком Кузнецов приказал командованию Северного флота направить к Горлу Белого моря эсминцы, подлодки и авиацию, а в Варангер-фиорд — подводные лодки, В тот же день из Полярного началась эвакуация гражданскою населения, включая семьи военных. Пока пограничники сообщали лишь о нарушении воздушного пространства страны, а разведка — об интенсивных военных приготовлениях в Киркинесе. 24 июня был сбит первый Хе-111 при бомбежке Полярного и Ваенги. 27 июня батареи на полуострове Среднем открыли огонь но вражескому конвою, направлявшемуся в Петсамо. В тот лее день, по Головко, «с утра на границе против позиций наших войск отмечается оживление». Только 29 июня «на сухопутье произошло то, чего следовало ожидать. Как только армейская артиллерия начала обстрел мест сосредоточения и скопления сил противника, гитлеровцы, будто по сигналу, перешли в наступление. Повсюду завязались ожесточенные бои… Первый день, когда егерям удалось превосходящими силами сбить наших пограничников и части 14 армии, ничего не решил» (Головко, с 37—38). Однако уже вскоре обозначился наш успех, когда «135 стрелковый полк, дравшийся на границе, после прорыва гитлеровцев к Титовке, отошел не к побережью Кольского залива, а на полуостров Средний, где задержался на перешейке, соединяющем полуостров с материком. Фашистам с ходу не удалось сбить этот полк, и он оседлал склоны горного хребта Муста-Тантури, прикрывающего перешеек. Сейчас противник подтягивает свои войска и накапливает силы для нового удара» (там же, с. 40). Наша сторона также не дремала, войска у северных подножий Муста-Тантури зарывались в скальный грунт, и со временем были заменены морской пехотой, которой не было прежде на Северном флоте. Срочно сформированная из добровольцев и запасников, она прочно оседлала перешеек полуострова Средний на следующие три года, заменив обескровленные части 14-й армии. Значительная часть морских пехотинцев оказалась вчерашними заключенными: испытывая недостаток в живой силе, Головко снял их со строительства объектов флота, включая аэродромы, превратив в военные стройбаты. Затем, с усложнением обстановки, направил их на передовую, уже во флотском обмундировании. В Москве подобная самодеятельность обратила на себя внимание НКВД, но Верховный главнокомандующий на фоне общего разгрома летом 1941 года приказал не обращать на подобные детали внимания. Дело дошло до того, что Северный флот в лице Головко опротестовал директиву центра о военных действиях на Севере, предусматривающее отступление вплоть до Кольского залива. Правда, потом в Москве передумали и за подписью наркома ВМФ Кузнецова очередная директива гласила; «При любом положении на сухопутном фронте Северному флоту оставаться в Полярном, защищая этот пункт до последней крайности».
