Законом от 25 февраля 1933 г. нацистское правительство ликвидировало общие средние школы (Sammelschulen), инициаторами которых были в свое время политики, стоявшие близко к левым партиям. Эти общие средние школы отличались от обычных народных школ (Volksschule) отказом от религиозного воспитания и образования. В Дюссельдорфе, например, роспуск светских школ начал осуществляться с 9 сентября 1933 г. и коснулся 11 школ с 1459 учащимися. Из этих детей в евангелические школы было определено 70,5%, а в католические — 27,8% детей. Из 37 учителей, работавших в светских школах Дюссельдорфа, 2 ушли на пенсию и 2 учительницы были уволены без пособия на основании Закона о защите немецкого служилого сословия. Эта картина в целом соответствовала происходящему в рейхе. Полное реформирование школьной системы в Третьем Рейхе завершилось в 1937 г. — это также видно на примере Дюссельдорфа: до 1937 г. в городе существовало 70 различных форм школьного обучения, а с 1937 г. это многообразие было сведено к двум формам. В Дюссельдорфе было 8 типов школ, а стало 2. Из гуманитарных гимназий остались только две, остальные были переведены в статус «немецкой детской школы повышенного уровня» (hoheren deutschen Knahenschule), в которых английский язык начинали изучать в шестом классе. Параллельно с ликвидацией религиозных школ шло наступление на частные школы: нацистская концепция предполагала монополию государства на образование. В Дюссельдорфе были частные средние школы только для девушек. Все они с 1 апреля 1937 г. были переведены в государственное ведение, осталась только одна школа Святой Урсулы, но ей было запрещено принимать новых учащихся, и она со временем также закрылась. Кроме того, членам партии было запрещено отдавать своих детей в частные школы.
Унификация школы отразилась и в названиях: обершуле, гимназия, лицей, оберлицей (Oberschule, Gymnasium, Lyzeum, Oberlyzeum) получили общее наименование обершуле, в Дюссельдорфе осталась только одна гимназия, сохранившая название и статус — гимназия имени Гинденбурга (Hindenburgschule). В принципе, унификацию типов школ можно рассматривать как прогрессивную (ликвидация социального неравенства), но обучение в школе сокращалось на год. Также нельзя считать однозначной ликвидацию при нацистах школьного самоуправления: оно было ликвидировано, а родительские советы — заменены лидерами ГЮ, которых назначал директор. Законом от 26 марта 1935 г. совет школы (Schuldeputation), устанавливавший и утверждавший внутренний распорядок в школе, был распущен, а все его полномочия были переданы совещательному совету, состоявшему из двух представителей учителей, трех членов попечительского совета, директора, представителя ГЮ, а также по одному представителю от разных вероисповеданий. Родители в этом органе не имели права голоса. Иными словами, унификации в государственном масштабе соответствовала унификация школы. Родители часто жаловались, что теперь у них нет никаких прав на детей. Им не нравилось, что в походах и в играх в рамках ГЮ дети часто получают травмы. Также не нравились родителям постоянно растущие расходы на детей: полная униформа ГЮ (включая зимнюю) стоила 135,40 рейхсмарок, что превышало месячный доход рабочей семьи. Трудно сказать, были ли довольны родители, когда их отпрыски после 50-километрового марша в пятницу отлеживались весь остаток недели и не могли ничего делать по дому.
По приходу к власти нацистское руководство в «Указе о новом порядке средней школы» декларировало принципиальную необходимость введения повсеместного раздельного обучения мальчиков и девочек. Это мотивировалось различными социальными ролями мужчины и женщины; до войны, однако, этот принцип — вследствие сопротивления отдельных школьных функционеров — удалось осуществить лишь частично, поэтому некоторый плюрализм в этой сфере сохранился. К примеру, в Тюрингии в середине 30-х гг. в смешанные школы ходило больше девочек, а приблизительно половина — в женские школы; в Северной Германии только 25% девочек в старших классах посещали совместные школы. Традиция раздельного обучения детей, впрочем, в Германии существовала: в период Веймарской республики социал-демократы ратовали за совместное обучение, а католическая церковь была против этого. Значительные перемены произошли при нацистах и в женском гимназическом образовании: нацисты отвергали необходимость подготовки научных работников из женской среды; женская гимназия получила задачу подготовки домохозяек, медицинских сестер, рукодельниц. Женское гимназическое образование стало сворачиваться, это видно на примере Дюссельдорфа: из 65 женских классов (в 1932 г.) к 1935 г. осталось только 49, — соответственно, число девушек, посещавших старшие классы, сократилось в эти годы с 1574 до 1 188.
30 апреля 1934 г. оберштурмбанфюрер СС Бернгард Руст, бывший гауляйтер Ганновера, стал министром науки, образования и народной культуры. В годы Веймарской республики он, тогдашний школьный учитель, был уволен со службы из-за психических отклонений. Впрочем, для Гитлера это была скорее лестная характеристика, так как сам он считал, что «учителями, к сожалению, становятся люди, которые просто не выстояли бы в жизненной борьбе, если бы избрали свободную профессию». Нацистские школьные теоретики давно настаивали на реформе школы в духе воззрений фелькише; по приходу к власти они начали реализовывать свою программу: с 1933 г. началась унификация учителей, исправление учебных планов; мировоззренческое оболванивание школьников стало всеобщим явлением, в школьных программах на первое место стали ставить историю, германистику, биологию, географию, спорт — все, что имело отношение к реалиям Третьего Рейха. Спорт и физическое воспитание объявлялись главными воспитательными целями. Это привело и к изменению принципа отбора учащихся в высшую школу — во главу угла были поставлены физические кондиции абитуриентов.
Национал-социалистический союз учителей так формулировал свои задачи в реформировании школы: «Национал-социализм — это мировоззрение, которое претендует на тотальное положение и не хочет, чтобы человек приходил к нему в результате случайного стечения обстоятельств. Средство, которое поможет преодолеть всякую случайность, называется воспитание. Немецкая молодежь не должна, как в либеральной системе, стоять перед проблемой так называемого свободного объективного выбора: быть ли ориентированной материалистически или идеалистически, национально или космополитически, атеистически или религиозно. Немецкую молодежь следует осознанно воспитывать и формировать на тех основаниях, которые ныне являются в Германии общепризнанными и правильными — на основаниях национал-социалистического мировоззрения. В первую очередь, разумеется, этой задачей должен проникнуться каждый немецкий учитель». Соответственно этим программным требованиям НСЛБ — после принятия «Закона о реставрации немецкого служилого сословия» от 7 апреля 1933 г. — в Дюссельдорфе, например, уволила 8 неугодных нацистам учителей народных школ (из 952), в том числе и 4 директоров школ; из 132 учителей средней школы была уволена одна учительница и несколько пенсионеров; из 196 учителей гимназий было уволено 12. Эти цифры, показательные и для рейха в целом, говорят о том, что нацисты не стали прибегать к фронтальной замене учительского корпуса. Вместо этого нацисты в школьные каникулы решили собирать учителей в специальные центры для идеологической обработки, но они не смогли выполнить свою задачу до конца, поэтому НСЛБ перешел к другим методам идеологической обработки и перевоспитания учителей — на всевозможных вечерних курсах, конференциях и совещаниях. Столь незначительные усилия нацистов по унификации учительского корпуса объясняются не слабостью НСЛБ, а высокой степенью активности и энтузиазма, с которыми был воспринят национал-социализм учителями. Нацисты внимательно относились к лояльности учительского корпуса: к 1936 г. 97% всех учителей стали членами партии. Из учительской среды вышло 7 гауляйтеров, 78 крайсляйтеров, 2668 ортсгруппенляйтеров.
