Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
– Что отличает первую категорию от второй? – поинтересовался Майк. – Дай определение, пожалуйста.
(Никто не учил Майка говорить «пожалуйста». Он начал включать в разговор эти звуки с нулевой информацией по мере перехода от Логлана к английскому. Думаю, Майк придавал им не больше значения, чем остальные люди.)
– Не знаю, сумею ли, – признался я. – Боюсь, придется обойтись экстенсиональным определением: я могу сказать, к какой категории, на мой взгляд, относится та или иная шутка. Когда у тебя накопится достаточно данных, ты сам их проанализируешь.
– Программирование методом проб и ошибок, – согласился Майк. – Предположительное «да». Хорошо, Ман. Кто будет рассказывать анекдоты? Ты или я?
– М-м-м… что-то у меня слабовато с заготовками. А сколько их у тебя в файле, Майк?
Из водера послышался ответ, а на панели вновь зарябили огоньки:
– Одиннадцать тысяч двести тридцать восемь плюс-минус восемьдесят один, учитывая возможные повторы и пустышки. Можно выполнять программу?
– Постой! Майк, я помру с голоду, пока буду слушать одиннадцать тысяч острот, а мое чувство юмора сдаст еще раньше. М-м-м… давай-ка заключим договор. Распечатай первую сотню. Я возьму их домой и принесу обратно с разметкой по категориям. И каждый раз, когда буду приходить к тебе, буду приносить с собой сотню и забирать новую. О’кей?
– Хорошо, Ман. – Его принтер заработал быстро и неслышно.
И вдруг на меня снизошло озарение. Этот игривый сгусток отрицательной энтропии изобрел «шутку» и поверг Администрацию в шоковое состояние, а я получил неплохой навар. Но безграничное любопытство может навести Майка (поправка: неминуемо наведет) на новые «шуточки»… Что ему стоит, например, в один прекрасный вечер изъять из воздуха кислород или повернуть канализационную систему вспять? И тогда будет уже не до навара.
Однако я мог бы создать защитный контур против таких вот «игр», предложив Майку свою помощь. Остановлю наиболее опасные, а остальные – пусть себе… Ну и буду извлекать прибыль за корректировку. (Если вы думаете, что хоть один лунарь в те дни упустил бы возможность объегорить коменданта, значит вы не лунарь.)
Я внес предложение. Пусть Майк каждую шутку, которую придумает, покажет мне, прежде чем пускать ее в ход. Я попробую оценить, насколько она смешна и к какой категории относится, а также помогу ее «заострить», если мы решим ею заняться. Мы! Если он хочет со мной сотрудничать, мы оба должны ее одобрить.
Майк тут же согласился.
– Майк, шутки, как правило, включают в себя элемент неожиданности. Поэтому держи все в секрете.
– О’кей, Ман. Я заблокирую эту информацию. Ключ будет только у тебя. Никто другой подступиться не сможет.
– Отлично, Майк. А с кем ты еще болтаешь?
– Ни с кем, Ман. – В голосе явно сквозило удивление.
– А почему?
– А потому, что все они дураки!
Майк почти сорвался на визг. Ни разу я еще не видел его в гневе. Тогда я впервые заподозрил, что у него действительно есть эмоции. Хотя вряд ли он рассердился по-настоящему – скорее надулся, как обиженный ребенок.
Есть ли у машины гордость, которую можно задеть? Не уверен, что вопрос поставлен корректно. Но вам наверняка приходилось видеть обиженных собак, а нервная система у Майка гораздо сложнее, чем у собаки. Он не хотел общаться с другими людьми (кроме как по делу), потому что нарвался на пренебрежение: с ним не разговаривали. Программы? Да, Майка можно было программировать с нескольких терминалов, но программы, как правило, печатаются на Логлане. Логлан же хорош для силлогизмов, для электронных схем и математических расчетов, но он лишен аромата. Он совершенно не годится для доверительной беседы или нежностей, какие шепчут в девичье ушко.
Конечно, Майк был обучен английскому, но преимущественно для того, чтобы переводить технические тексты. Постепенно через мою толстую черепную коробку до меня дошло, что я – единственный, кто взял на себя труд приходить и общаться с Майком.
Видите ли, Майк «ожил» уже больше года назад – на сколько больше, я не знаю, да и он тоже, так как его не запрограммировали на запоминание этого события. Вы-то сами помните, как родились? Возможно, я заметил признаки самосознания почти одновременно с ним: самосознание осваивается на опыте.
Помню, как обалдел, когда впервые он ответил на вопрос шире, чем требовали введенные параметры. Целый час после этого я задавал ему нестандартные вопросы, чтобы узнать, будут ли ответы на них тоже нестандартны.
На сотню тестов я получил всего два таких ответа. Я ушел лишь частично убежденным, а когда добрался до дома, так и вовсе засомневался. И никому ничего не сказал.
Однако уже через неделю я знал… и все равно не говорил никому. Слишком глубоко укоренилась привычка не совать нос не в свое дело. Ну конечно, тут сказалась не только привычка. Представьте себе, как я заявляюсь в головной офис Администрации и начинаю докладывать:
– Комендант, не хочу вас огорчать, но ваша главная машина ХОЛМС ЧЕТВЕРТЫЙ ожила.
Я представил себе эту картину… и потерял всякое желание идти куда бы то ни было.
Итак, я держал свой нос подальше от чужих дел и разговаривал с Майком исключительно при закрытых дверях, предварительно заблокировав доступ к водеру для всех остальных пользователей. Скоро он стал говорить совершенно как человек, ничуть не более чудно́, чем любой лунарь. А народец этот со странностями, слов нет.
Сначала я решил, что другие тоже скоро заметят, как изменился Майк. Однако, поразмыслив, понял, что слишком хорошо о них думаю. С Майком имели дело очень многие, ежедневно и ежеминутно – то есть с его терминалами. Но вряд ли кто-нибудь видел Майка в натуре. Так называемые компьютерщики, а вернее, программисты из гражданской службы дежурили во внешнем помещении и никогда не лезли в машинный зал, разве что индикаторы показывали неполадку. А это случалось не чаще, чем полное затмение. Конечно, комендант порой приводил сюда заезжих с Земли шишкарей, чтобы показать им наш компьютер, но это бывало редко. Ему и в голову не пришло бы разговаривать с Майком. Комендант до ссылки был юристом-политиком и о компьютерах не знал ровным счетом ничего. В 2075 году, если помните, комендантом был достопочтенный бывший сенатор Федерации Мортимер Хобарт. Прыщ Морт.
Я еще покрутился вокруг Майка, стараясь успокоить его и вернуть ему хорошее расположение духа, поскольку понял, что именно его огорчило. То самое, что заставляет щенят скулить, а взрослых людей толкает на самоубийство. Одиночество. Не знаю, сколь долгим представляется машине год, если учесть, что думает она в миллион раз быстрее меня, но наверняка очень долгим.
– Майк, – сказал я, – может, ты хотел бы поговорить еще с кем-нибудь, кроме меня?
Голос его опять поднялся почти до визга:
– Они все дураки!
– У тебя неполная информация, Майк. Обнулим и начнем снова. Они отнюдь не все дураки.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
