Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
Полюсная партия капитана Скотта достигла Южного полюса 17 января 1912 г., через месяц после того, как там побывала норвежская пятерка во главе с Р. Амундсеном. На обратном пути англичане все погибли от голода и сильных морозов.
У тех, кто впервые знакомится с историей гибели группы капитана Скотта, создается впечатление, что если бы пурги не было, то… Подобная постановка вопроса неприемлема, потому что все уже произошло и ничего изменить нельзя. Но здесь особый случай. Допустим, что три путешественника добрались до склада, где было достаточно керосина и продуктов, что погода не стала хуже в дальнейшем. До базы на мысе Эванса оставалось 210 км пути. Средняя скорость передвижения за последний месяц составляла 14 км в день. Она не только не могла возрасти (увеличивался вес саней из‑за припасов, взятых со склада), но даже удержать ее на этом уровне было бы почти невероятно. Потребовалось бы еще как минимум 15 суток изнурительного пути. За плечами всех троих было 140 дней тяжелейших физических нагрузок, все страдали от ушибов и обморожений, все находились на грани физического истощения. Шансов дойти до базы у них, увы, уже не оставалось даже при самых благоприятных внешних обстоятельствах.
Отрезок времени в 120–130 суток близок к тому предельному, в течение которого человек способен активно переносить тяжелые физические нагрузки, постоянно находясь в условиях низких температур, без малейших признаков комфорта во время ночного отдыха. Превышение этого срока ставит под угрозу жизнь из‑за наступающего физического истощения, при котором падает сопротивляемость морозу, возникает состояние безразличия, утрачивается способность адекватно оценивать обстановку. Без помощи извне в подобной ситуации быстро наступает обмораживание и гибель.
Фатальный исход похода англичан был предопределен недопустимо низкой скоростью передвижения санных партий. При этом поход главной партии растягивался на срок больше четырех месяцев и никак не укладывался в сезон короткого антарктического лета. Анализ ситуации, сложившейся в походе полюсной партии Скотта, показывает, что шансов на благополучное возвращение практически не было уже с 4 января, когда назад отправилась последняя вспомогательная группа лейтенанта Э. Эванса. Эти трое только чудом добрались до базы на 111‑й день пути. Причем самого Эванса уже везли на санях.
Поэтому продолжение похода англичан на юг с точки зрения обыкновенного человека выглядит настоящим безумством. Но Роберт Скотт и его товарищи не были обыкновенными людьми. В Антарктиде тогда вообще все люди были необыкновенными. А те, кто шел к полюсу, были безусловно выдающимися и храбрыми. Они знали, на что идут, и прошли этот путь до конца. Это было безумство храбрых! Если бы группа капитана Скотта возвратилась на базу, не дойдя до полюса, едва ли нашелся человек, который бросил бы им слова упрека. Просто их имена упоминались бы в ряду исследователей Антарктиды наравне со многими другими. Но этого не случилось.
Доблестные британцы перешагнули через невозможное. Трагедия полюсного отряда капитана Скотта обернулась одним из величайших образцов человеческого духа. Можно попытаться этого достичь, но нельзя уже превзойти. «Безумство храбрых — вот мудрость жизни!» — не о них ли сказал великий писатель?
Но во имя чего они погибли, спросит дотошный скептик, зачем вообще нужны такие жертвы? На этот вопрос в свое время ответил великий полярный путешественник, известный общественный деятель и гуманист Фритьоф Нансен: «История рода человеческого представляет собой непрерывное стремление выйти из тьмы к свету. Поэтому неразумно спорить о пользе познания; человек хочет знать, а если он этого больше не хочет, то он уже не человек».
И трудно придумать лучшую эпитафию на первом памятнике Скотту и его спутникам, погибшим во имя познания природы, чем знаменитая строка Альфреда Теннисона: «То strive, to seek, to find and not to yield» («Бороться и искать, найти и не сдаваться»). Именно так они и жили — боролись, искали, находили и не сдались до конца.
Последние слова, написанные Скоттом, были: «Ради Бога, не оставьте наших близких…» Родина услышала предсмертный крик капитана. Его матери, вдове и близким всех погибших спутников были назначены пожизненные пенсии. Был учрежден единый Фонд Скотта, в который со всех концов империи поступали благотворительные взносы. В короткое время было собрано более 75 тыс. фунтов стерлингов (всего к моменту ликвидации фонда в 1926 г. в него поступило 86 006 фунтов). Примерно половину поделили между родственниками погибших, выплатили все долги, остававшиеся за экспедицией, крупная сумма была выделена на издание научных трудов. Оставшиеся после этого 18 тыс. фунтов поделили поровну на сооружение памятника, мемориальной доски в соборе Св. Павла и учреждение Фонда финансирования полярных экспедиций.
Памятники капитану Скотту установлены на родине в Девонпорте, в Лондоне на площади Ватерлоо (работы Кэтлин Скотт), в Крайстчерче (Новая Зеландия), в Кейптауне, в Портсмуте (также выполненный Кэтлин Скотт). В Кембридже в 1926 г. основан Институт полярных исследований им. Скотта. Наконец, у набережной Темзы возле моста Ватерлоо поставлен на вечную стоянку его первый экспедиционный корабль «Дискавери», ставший мемориальным, едва ли не лучший из всех памятников, установленных в честь капитана.
Деев Михаил Гаврилович,
кандидат географических наук,
старший научный сотрудник
географического факультета МГУ,
почетный полярник
Глава I. По бурным морям
Последние приготовления в Новой ЗеландииПервые три недели ноября пролетели так быстро, что я не мог заниматься своим дневником и теперь должен восстанавливать его лишь по памяти.
Даты тут не имеют значения, но в течение всего этого периода офицеры и команда неустанно работали.
По прибытии с судна были выгружены все грузы береговой партии, включая постройки, сани и т. п. Пять дней оно простояло в доке.[1] Боуэрс подверг тщательному осмотру и сортировке все запасы и освободил много места, выгрузив тару и сложив содержимое ящиков в лазарет. Наш приятель Миллер [2] в это время осмотрел течь в судне и проследил ее до кормы. Он нашел трещину в фалстеме. [3] В одном случае отверстие, проделанное для сквозного стержня, оказалось слишком велико для болта. Миллер сумел преодолеть это затруднение, и когда судно спустили на воду и нагрузили, то течь чрезвычайно уменьшилась. Хотя она все же существовала, но была лишь немного больше той, какую всегда можно ожидать в старом деревянном судне.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
