Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
от народа.
Кончилось богослужение. Стал царь Иван выходить из собора. И тут посыпались вдруг на него золотые монеты. Два знатных боярина, стоя на возвышении, бросали деньги. Сыпались они золотым дождём на лестницу, на ступени, на каменные плиты у входа в храм.
Это было пожеланием богатства стране и успехов царю.
В этот момент и появился у Успенского собора Любимка Ноздря. Видит: у входа в собор толпа. Ускорил шаг. Подошёл вплотную.
– Венчание.
– Князя Ивана.
– На царство.
– Государева власть крепчает.
Видит Любимка: выходит из храма великий князь.
– Царь!.. Царь!.. – понеслись голоса.
Прошёл царь – прямой, молодой, высокий.
Выждали люди момент, второй. Бросились к каменным плитам, к ступеням храма. Потянулись к монетам. Блестит на ступенях, на плитах золото. Переливается. Досталась и Любимке золотая деньга.
Зажал он деньгу в ладони.
Был 1547 год. Начиналась в России новая пора. Стал великий князь Иван IV называться царём Иваном IV.
С него и пошли на Руси цари.
Огнём начинается
Ездил Осирка Рябой под Звенигород к брату, а когда вернулся домой в Москву – нет дома. Сгорел дом, даже трубы не осталось.
Страшные пожары произошли в Москве в тот памятный 1547 год. Невиданные.
Первый из них вспыхнул 12 апреля. Загорелась в центре города одна из торговых лавок. За ней вторая, третья. Затем запылала Никольская улица. Пробушевал пожар вплоть до стен Китай-города. Пробушевал. Успокоился.
Прошла неделя, и снова огонь побежал по московским улицам. Вспыхнул на этот раз он за рекой Яузой. Это трудовая окраина города. Жили здесь гончары и кожевники. Понеслось, заплясало пламя по мастерским, по домам, по подворьям. Оставило груду пепла и плач обездоленных.
Хоть и великий был урон от двойного огня в апреле, однако самые страшные беды ожидали москвичей впереди. Прошёл май, к исходу шагал июнь. И тут…
Не видел Осирка Рябой пожара. Прибыл из-под Звенигорода на пепелище. Уезжая, оставил Москву Москвой, вернулся – мертва красавица.
Вспыхнул огонь на Арбатской улице. Ветер гулял в те часы над Москвой. Вмиг добежало пламя до стен Кремля. Перепрыгнуло стены. Заметался в Кремле, как в западне, огонь. Обдало кремлёвские площади жаром. Большинство строений в Кремле в те годы были деревянными. Вспыхнули терема и кремлёвские палаты еловым лапником. Расхохотался, радуясь силе своей, огонь. Гигантским кострищем взметнулся в небо.
Накалились кремлёвские стены. А в стенах пороховые склады. Порох стал взрываться. Ломал, крошил стены. Адский грохот стоял над городом.
Завершив расправу с Кремлём, огонь побежал по московским улицам.
Идёт, идёт по Москве огонь.
– Господи, помилосердствуй!
Не жалеет огонь людей.
– Господи, помилосердствуй!
Более тысячи жителей погибло в пламени.
Смотрит Осирка на пепелище:
– Вон оно – царство. Огнём начинается.
Двойная сила
– Глинскую! Глинскую!
– Анну Глинскую!
– Волхову!
Четыре дня разносил ветер пепел с московского пожарища. На пятый день заволновалась, зашумела трудовая Москва. Пошли голоса:
– Москву подожгли!
И шёпотом, шёпотом от одного к другому:
– Дело рук Глинских. Глинские подожгли.
Князья Глинские – родственники царя Ивана IV. Юрий и Михаил Глинские – родные братья скончавшейся матери Ивана, Елены Глинской. Анна Глинская – родная бабка царя Ивана. Недобрую славу сыскали среди народа князья Глинские. Пользуясь близостью к Ивану, стали Глинские незаконно богатеть, кичиться и злоупотреблять своим положением. Против царской родни и поднялся теперь народ.
Восставшие двинулись в Кремль. Михаила Глинского не было в это время в Москве. Бабка Ивана, Анна Глинская, узнав о народном возмущении, из Москвы бежала. Хотел бежать и дядя царя, Юрий Глинский. Но не успел. Спрятался в Кремле, в Успенском соборе.
Сидит он за крепкими церковными стенами. «Сюда-то, в святую обитель, чёрный народ не сунется», – рассуждает Глинский.
Однако восставшие не устрашились. Окружили они Успенский собор.
– Там он, там!
– Хватай вора! – неслись голоса.
Ворвались в собор люди. Разыскали Юрия Глинского. Выволокли на площадь.
Накипело в народе. Много обид приняли они и от Глинских, и от других бояр.
– Смерть!
– Смерть! – неслись голоса.
Кто-то схватил камень, бросил в боярина.
– Смерть!
– Смерть!
Забили люди до смерти камнями Глинского.
Не закончилось на этом народное возмущение. Кто-то пустил слух, что во всём виновата царёва бабка, Анна Глинская. Мол, старая княгиня с нечистой силой связана, что она «Волхова». Нашлись люди, которые подтвердили, что, прикинувшись сорокой, летала она над Москвой и какой-то огненной водой разносила пожар по городу.
Народ повалил в село Воробьёво, где в это время находился молодой царь. Все решили, что здесь укрылись и царские родственники. Стали восставшие требовать от Ивана выдачи княгини Анны и Михаила Глинских.
– Волхову! – кричали люди. – Волхову!
Царь был напуган. Растерялся. Приготовился и сам к смерти. Однако Ивана восставшие не тронули.
С большим трудом удалось приближённым царя убедить людей, что тут нет Глинских. Уговорили они горожан разойтись по домам.
Прошло несколько дней. Москва утихла. Жители успокоились.
Молодой царь не простил восставших. Приказал он схватить зачинщиков. Казнили их люто и всенародно.
Царь победил. Однако долго ещё не забывалось ему московское возмущение. Долго ещё, просыпаясь, вздрагивал Иван по ночам. Пугал вскриком своим молодую жену Анастасию.
– Боярство – сила. В народе – двойная сила, – шептал Иван.
Глава вторая
На востоке, на юге
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
