— Пойдемте, пойдемте.
Они завернули за угол и остановились перед картиной — большим, старинным портретом женщины. Время, дым ладана и столетний чад масляных свеч оставили свой след на этом произведении искусства, заставив Морин поближе подойти к портрету, прищуриваясь. Маленький человечек прокомментировал очень серьезным тоном:
— Картина очень старая. Греческая. Понимаете? Греческая. Самое важное изображение Богоматери. Ей надо рассказать вам свою историю. Вот почему вы пришли сюда, Мо-рии. Мы давно ждем вас. Она ждет. Вас. Да?
Морин внимательно посмотрела на картину — потемневший старинный портрет женщины в красном плаще. Она с любопытством повернулась к маленькому человечку, чтобы спросить, каким образом это касается ее. Но его не было — он исчез так же быстро, как и появился.
— Подождите! — Крик Морин разнесся эхом в огромном храме, но остался без ответа. Она снова посмотрела на картину.
Наклонившись, она заметила, что на правую руку женщины надето кольцо — круглый медный диск с узором, изображающим девять кругов, окружающих центральную сферу.
Морин подняла свою правую руку с недавно приобретенным кольцом и сравнила его с нарисованным на картине.
Кольца были одинаковыми.
…Со временем многое будет сказано и написано о Симоне, Ловце Человеков. О том, как Иса и я прозвали его «камнем», Петром, тогда как другие называли его Кифа, что было естественно для их родного языка. И если история будет справедлива, она расскажет о том, как преданно и верно он любил Ису.
И многое уже сказан, о моих собственных отношениях с Симоном-Петром. Есть те, кто называл нас соперниками, врагами. Они бы охотно заставили всех поверить, что Петр презирал меня, и мы боролись за внимание Исы на каждом шагу. И есть те, кто назвал бы Петра женоненавистником — но это обвинение, которое нельзя предъявить никому, кто следовал за Исой. Да будет известно, что ни один мужчина, который следовал за Исой, никогда не принижал женщину и не умалял ее ценности в замысле Божьем. Любой, кто делает это и провозглашает Ису своим учителем, говорит ложь.
Несправедливы эти обвинения против Петра. Те, кто свидетельствует, что Петр порицал меня, не знают ни нашей истории, ни из какого источника родились его вспышки ярости. Но я понимаю и не буду судить его, никогда. Этому, помимо всего прочего, учил меня Иса — и я надеюсь, этому же он научил остальных. Не судите.
Аркское Евангелие от Марии Магдалины,
Книга Учеников
Глава 2 Утренняя прохладаЛос-Анджелес
Октябрь 2004 года
— Давайте примем это за основу: Мария-Антуанетта никогда не говорила: «Пусть едят пирожные», Лукреция Борджиа никого не отравила, и Мария, королева Шотландская, не была кровожадной развратницей. Исправляя эти ошибки, мы делаем первый шаг к тому, чтобы вернуть женщинам принадлежащее им и заслуженное ими место в истории — место, которое было несправедливо отнято у них поколениями историков из политических соображений.
Морин подождала, пока среди группы студентов стихнет одобрительный ропот. Обращение к новой группе — все равно что премьера в театре. От успеха первой лекции зависело, насколько эффективной окажется вся дальнейшая работа.
— Следующие несколько недель мы будем изучать жизнь некоторых наиболее печально известных женщин, имеющих плохую репутацию как в истории, так и в легендах. Женщин, оставивших неизгладимый след в истории развития современного общества и мысли; женщин, которые драматическим образом остались непонятыми и были представлены в дурном свете теми, кто сформировал историю Западного мира, изложив свое мнение на бумаге.
Она была в ударе и не хотела так рано прерываться, чтобы ответить на вопросы, но юный студент с первого ряда давно тянул руку. Казалось, он готов из кожи вон вылезти. Друг или враг? Вот главный вопрос. Морин разрешила ему спросить, иначе он будет отвлекать ее, пока не дождется ответа.
— Вы считаете это феминистским взглядом на историю?
Морин слегка расслабилась, отвечая на знакомый вопрос.
— Я считаю это честным взглядом на историю. Я подходила к нему только с точки зрения истины.
Она все еще была на крючке.
— Мне кажется, такая позиция очень похожа на мужененавистничество.
— Вовсе нет. Я люблю мужчин. Я думаю, у каждой женщины должен быть свой мужчина.
Морин подождала, пока по женской части аудитории пройдет смешок.
— Я шучу. Моей целью является восстановить равновесие, взглянув на историю современными глазами. Разве вы ведете тот же образ жизни, что и люди шестнадцать веков назад? Нет. Так почему тогда законы, убеждения и исторические трактовки, сложившиеся в Средние века, должны диктовать нам, как жить в двадцать первом веке? Это просто бессмысленно.
Студент ответил:
— Вот почему я здесь. Хочется узнать, как все было на самом деле.
— Хорошо. Я рада и прошу только вас держать свой разум открытым. Я хочу, чтобы вы все подняли правую руку и дали следующую клятву.
Студенты вечернего отделения снова стали перешептываться и оглядываться вокруг, улыбаясь друг другу и пожимая плечами, пытаясь понять, действительно ли она говорит серьезно. Их преподаватель, автор бестселлеров и уважаемая журналистка, стояла перед ними, подняв правую руку, с выжидательным выражением на лице.
— Давайте, — подбадривала она. — Поднимайте руки и повторяйте за мной.
Группа последовала ее примеру, подняв руки и ожидая сигнала.
— Я торжественно клянусь, как серьезный студент-историк… — Морин подождала, пока студенты послушно повторят, — всегда помнить, что все слова, изложенные на бумаге, были написаны живыми людьми. — Еще одна пауза. — И, поскольку все люди руководствуются своими эмоциями, мнениями, политическими и религиозными связями, следовательно, вся история содержит столько же мнений, сколько и фактов, и, во многих случаях, полностью сфабрикована ради удовлетворения личных амбиций автора или исполнения тайных планов.
Я торжественно клянусь держать свой разум открытым в любую минуту, пока сижу в этой комнате. Вот наш боевой клич: история — это не то, что случилось. История — это то, что написано.
С кафедры перед собой она взяла книгу в твердой обложке и показала классу.
— Кому-нибудь удалось достать эту книгу? — Дружное кивание головами и утвердительное бормотание послужило ответом на вопрос. Книга в руке Морин была ее собственным, вызвавшим споры трудом под названием «Ее история: в защиту наиболее ненавидимых героинь истории». Из-за появления данной книги лекционные залы, где она преподавала, всегда были заполнены до отказа.
