– Это было бы неплохо, – сказал Томас. – Войны, войны и войны! Пусть хотя бы ради разнообразия будет мир.
Оба купца нахмурились, вспомнив о прошлом и с унынием подумав о будущем. Угроза войны все еще висела над страной, и конечно, никакая война не бывает ужаснее гражданской. Если оглянуться на последнее десятилетие, то в нем не было ничего, кроме сражений, в которых англичане воевали против англичан. Теперь, когда Эдуард на троне, появилась надежда на мир. Эдуард был превосходным солдатом, но, будучи по своей природе большим любителем удовольствий, не тяготел к войне. Эдуард верил в торговлю и во все те блага, которые несли с собой мирные торговые отношения; поэтому лондонские купцы поддерживали его и не питали любви к вспыльчивой Маргарите Анжуйской, рыскавшей по стране и пытавшейся убедить англичан вернуть на трон ее мужа – бедного, слабоумного Генриха VI.
Джейн сидела, опершись локтями о стол, и не слушала их. Она, конечно, знала, почему Уилл Шор был приглашен сегодня на ужин. Она умела читать самые сокровенные, как она полагала, мысли отца. Ее выставили напоказ богатому купцу, как будто она была тюком тончайшего льняного полотна или рулоном шелка. Джейн внимательно присмотрелась к ювелиру и содрогнулась. «Никогда, – подумала она, – я не смогу заставить свое сердце полюбить его». И все-таки план отца опечалил ее лишь на мгновение, так как не в ее характере было слишком долго пребывать в унынии. Она найдет какой-нибудь выход, чтобы отделаться от ювелира, когда придет время – а оно ведь еще не пришло!..
Ей кружила голову болтовня Мэри. Все эти разговоры о придворной жизни – несомненно, всего лишь сплетни, но они так оживляют беседу!
– Говорят, – сказала Джейн вызывающе, – что королева все еще держит короля под каблуком?.. У него много возлюбленных, но ни одна из них не может оторвать его более чем на одну-две недели…
– Ха! – Глаза Мэри вспыхнули. – Разве у простой, порядочной женщины могут быть шансы на успех, когда в дело замешана ведьма?
– А как становятся ведьмами? – полюбопытствовала Джейн.
Мэри была шокирована.
– Разве можно говорить о таких вещах вслух! Все грехи от женщин. При дворе греха больше чем достаточно. Я с содроганием смотрю на все это.
– Но вам ведь нравится наблюдать придворную жизнь, – отметила Джейн и поспешила добавить: – Впрочем, и мне тоже. Как бы мне хотелось побывать там и увидеть все своими глазами!..
– Не многим людям из купеческого сословия удается побывать при дворе, моя дорогая.
– Я знаю, но мне бы хотелось, чтобы это было возможным.
Мэри хихикнула.
– Наверняка время от времени какая-нибудь простушка находит способ провести недельку-другую в придворных кругах.
– Вы имеете в виду, что она обращает на себя внимание… скажем, важной персоны, занимающей высокое положение? Становится его любовницей и…
– Такое случалось, вы знаете, – стыдливо произнесла Мэри.
– Но я слышала, что у короля появилась прискорбнейшая привычка, – сказала Джейн. – Он ходит среди простых людей, переодевшись в такое же, как у них, платье. Заводит любовные интрижки, а затем исчезает. Я называю такие поступки нечестными. И притом как это ужасно – потерять и королевскую благосклонность, и собственную добродетель!
Джейн залилась смехом, а Мэри нахмурилась. Томас оторвался от беседы с Уиллом Шором. Нет, Джейн просто неукротима. Бог знает, как ему с ней справиться!
– Мне кажется, вы многому научились в Нортгемптоншире! – с ехидством сказала Мэри.
– Вовсе не стоит ездить в Нортгемптоншир, чтобы узнать, что сияет солнце или идет дождь. А любовные связи короля – это как погода.
Томас стукнул кулаком по столу. Девушка действительно зашла слишком далеко.
– Оставь нас, Джейн. Я поговорю с тобою позже. Джейн поднялась, но тут вмешался Шор.
– Боюсь, вечер покажется скучным без удивительной красоты и блистательного ума вашей дочери…
Джейн ответила ему благодарной улыбкой, заставившей его немного покраснеть.
Томас заметил это, но Джейн все равно должна была уйти: с ней придется серьезно поговорить, прежде чем ей будет позволено общаться с достойными людьми.
– Нет, – сурово проговорил Томас. – Моему терпению пришел конец. Отправляйся в свою комнату, дочь.
Джейн чинно пожелала гостям спокойной ночи и удалилась.
Ее комната, выходившая окнами во двор, отнюдь не соответствовала тогдашней моде, так как Томас не любил баловать домочадцев. Зал и контору, где он принимал клиентов, он обставил вполне прилично, но убранство спален было простым. Пол устилался тростником, а модных кроватей Томас еще не завел. Джейн спала на полу – на чем-то вроде матраса. В комнате был стол, на нем – зеркало, а у стола – грубо сколоченный стул. Она садилась на него, когда смотрелась в зеркало. Был у нее и шкаф, в котором висели одежды. На столе царил беспорядок: ленты, куски кружев, украшенная розами шляпа.
Она вошла в комнату, закрыла дверь, подошла к зеркалу, посмотрела на себя и состроила гримаску, а затем, присев на стул, начала снимать головной убор.
Раздался чуть слышный стук в дверь, и Джейн, улыбаясь, обернулась. Она знала, кто это. Вошла Кейт с широко открытыми от удивления глазами и разинутым ртом. Она остановилась и выжидающе прислонилась к двери. Ей не терпелось узнать, почему Джейн оказалась в своей комнате, а не внизу с гостями.
– Меня отослали за то, – пожала плечами Джейн, – что я слишком много болтала, и без должного почтения к королю.
Кейт это потрясло, ибо она, как и Мэри Блейг, была предана монарху.
– Вы поступили опрометчиво, мисс Джейн. Джейн засмеялась.
– О, я знаю, что он самый прекрасный мужчина на свете, но все равно его любовных связей не перечесть. Мой отец отлично это знает, а что касается Мэри, то ясно ей хочется, чтобы мы поверили, будто лучше ее никто не знает о самых интимных придворных делах. Вот меня и отослали наверх за то, что я упомянула всем известный факт.
– Я вас не смогу утешить, – сказала Кейт. – Король – мужчина, а мужчина всегда остается мужчиной.
– Даже если он – король? В таком случае скажи мне, Кейт, разве мужественность измеряется количеством любовниц?
– Не хочу слышать и слова против него. Если б вы увидели Его светлость – ручаюсь, вы устыдились бы за свой тон.
– Как бы не так!
– Посмотрела бы я на вас, когда он улыбнется вам своей веселой улыбкой…
– Мне не доставляет удовольствия делать то, что делают все остальные, Кейт.
– Давайте-ка лучше, голубушка, я расчешу вам волосы…
– Да, Кейт, пожалуйста, – примирительно проговорила Джейн.
Потом они помолчали немного, что с ними случалось крайне редко. Кейт задумалась о своем прошлом, в котором король, как это ни странно, сыграл небольшую роль. Она представила себе возвышающийся над Шопширскими полями замок Ладлоу, его грациозный и значительный вид. Кейт жила в этом замке, так как ее отец был главным конюхом герцога Йорка – отца короля Эдуарда, и ей доводилось время от времени мельком видеть Его светлость короля. Правда, тогда ему еще только предстояло завоевать корону, но и в те дни он слыл самым красивым и неотразимым мужчиной в Англии. Он был добр к слугам – мужчинам и женщинам, особенно к женщинам, и, конечно, к своим братьям – Георгу и Ричарду, а также к маленькой сестре Маргарите.
