Было холодно, и они принялись разжигать камин. Усевшись поудобней, они разлили чай в чашки. Глядя на огонь, Джон начал разговор.
– Пламя огня, оно такое яркое, теплое, манящее. Оно может согреть, озарить светом в темноте, принести много пользы для человека. Но если к нему сильно приблизиться, оно обожжет и навредит, – Майкл молча слушал. – На языки пламени можно смотреть бесконечно. Но только не на те, которые тебя обжигают. Знаешь, сейчас пламя напоминает ее. Глядя на огонь, я ощущаю ее тепло. Я не хочу произносить ее имя, я хотел бы ее забыть. У них много общего, – он поднес руку к огню и, обжегшись, отдернул ее. – Сегодня вместо тепла я получил от нее ожог. Мне следовало после нашего разговора в «Баттерфляе» оставить ее, следовало послушать тебя. Но вместо этого я с двойным усердием начал добиваться этой девушки. Добиваться ее тепла. Сегодня она попросила, чтобы я ей не звонил. Она сказала, что устала от нашего общения и нам надо немного передохнуть, – в его голосе чувствовалась печаль.
– Ну, это все так говорят! Иногда в отношениях бывают такие моменты, когда надо побыть в одиночестве, чтобы заново соскучиться друг по другу, – попытался Майкл поддержать друга. – М-да, это плохо и говорит о каком-то кризисе в отношениях, но это бывает у всех пар. Так что выше нос, Джон.
– Мы не пара, мы никогда ей и не были. Максимум что у нас было – рукопожатие и дружеский поцелуй в щеку. Так что здесь нет никакого кризиса в отношениях. Нет самих отношений. Стоило мне влюбиться в одну единственную девушку, жить ею, как мир изменился вокруг меня. Я потерялся. Она стала моим миром. Все это время я был в тумане, в розовых очках. О чем я думал? Розы, которые я подарил своей матери, предназначались ей, – достав из кармана какие-то бумаги, он продолжил, – как и эти билеты на отдых. Но до них дело не дошло, – он швырнул их в огонь, и они вспыхнули оранжевым пламенем, – но до них дело не дошло, – сказал еще раз Джон, – а знаешь почему? Потому что как только она увидела меня с букетом роз, она сказала, что я многого от нее требую. Что я слишком навязчив. Что я хороший парень, но мы можем быть только друзьями, нет, знакомыми, потому что моя навязчивость ее уже достала, и она устала от меня. «Давай сделаем перерыв в наших дружеских отношениях». Вот что она мне сказала перед тем, как развернуться и уйти. А когда я ей позвонил узнать, что не так, она попросила, чтобы я не звонил ей больше и чтобы я нашел себе девушку… Она как огонь, грела меня и мое сердце, а теперь сожгла мою душу. Я ее любил, я и сейчас люблю.
– Джон, да не веди себя как пятнадцатилетний. Ты встретишь кого-то получше. Она сама к тебе прибежит, вот увидишь.
– Это вряд ли, она очень гордая и не такая, как все.
– Поверь мне, она такая же, как и все.
Вот увидишь, придет время и…
– Нет! Все думают, что время придет, а время только уходит. Ты ее не знаешь. Но это уже неважно. Я обещаю тебе и себе, что больше я не буду думать о ней. Не буду звонить. У меня есть дела поважнее, чем безответная любовь.
– Джон, давно надо было!
– Я возобновлю свои тренировки, сделаю ремонт в офисе, окунусь в работу. Я буду делать все, чтобы не думать о ней. И если когда-нибудь судьба сведет нас еще раз, я попробую вновь.
– Зачем оставлять какую-то надежду? Плюнь на нее и все.
– Нет, я так не могу. Я ее люблю, она в моем сердце навсегда, ожоги от нее еще долго не заживут.
– Джон, любое «навсегда» имеет срок. Я, кажется, тебе уже как-то говорил, но я повторюсь еще раз. Настоящей любви достойна только мама. Только она!
– Майкл, я клянусь тебе, что о ней я больше не заговорю. Давай сменим тему. Как там твои успехи? С кем ты сейчас?
Она сидела за столиком у окна. На этот раз она была не такой молчаливой, как в те предыдущие моменты, когда ее видел Майкл. Она оживленно что-то рассказывала подругам, то и дело импульсивно размахивая руками. Ее движения были полны женственности, кокетливости и в то же время какого-то хаоса. Майкл на ходу с восхищением наблюдал за ней, пока не врезался в стул, который с грохотом упал. Этот неловкий момент, когда все смотрят на тебя, особенно та, на которую еще пять минут назад пялился ты сам, немного смутил Майкла. Он поднял стул и молча прошел к бару. Время шло, он то и дело поглядывал на девушку в синем жакете. У ее наряда было глубокое декольте, но она стянула его булавкой. Ему показалось это странным. «Скромняга», – пробубнил про себя Майкл. И с беззаботным видом начал пить виски с колой. Некоторое время он думал о незнакомке, пока хмель и подоспевшие друзья не заставили забыть о ней.
Майклу захотелось в туалет, который располагался напротив входа в бар. Направляясь туда, он увидел на улице незнакомку в синем жакете. Она разговаривала с кем-то по телефону, снег лежал на ее плечах и волосах. Он вернулся в бар, попросив сигарету, направился к выходу.
– Мамуль, я тебя прошу, ну еще чуть-чуть. Мы тут с девочками, нас никто не обидит, – первое, что услышал Майкл. – Честное слово, я недолго, еще часик. Я обещаю.
Майкл курил и смотрел на нее. Он никогда не курил, но сейчас это ему было нужно.
– Я тебя люблю! Спасибо, скоро буду! – она повернулась и заметила Майкла, который смотрел на нее почти в упор.
– Привет!
– Привет! Родители не отпускают?
– Да. Мама. Она всегда волнуется за меня.
– Я Майкл.
– Моника, – протянула руку незнакомка. Ее ладонь была холодной, в то время как ладонь Майкла отдавала жаром.
– Где празднуешь Рождество?
– Дома, это ведь семейный праздник.
– Тебя, наверное, не отпускают, – Моника молчала. Майкл продолжил. – А давай отметим его вместе? – в его вопросе не было ни намека на шутку или издевку.
– Я за, если договоришься с моей мамой.
– Дашь мне номер?
– Свой или мамы? – с улыбкой спросила Моника.
– Конечно же мамы! Буду с ней договариваться, ты все равно ничего не решаешь.
– Скорее мир перевернется верх дном, чем ты с ней договоришься. Запиши мой номер – 7323260789. И хватит на меня смотреть так, мне не по себе.
– Прости, ты очень красивая.
– А ты много пьешь.
– Только когда вижу тебя!
– Зачем?
– Ты мне нравишься, но мне неловко подойти к тебе. Такое у меня впервые, обычно я смелее.
– А мои девочки говорят, что ты не такой уж и стеснительный.
– Мало ли что они говорят.
– Мне холодно я пойду… Меня подруги ждут.
Она попрощалась и ушла. Майкл стоял и курил в молчании.
Вернувшись в зал, он передал за стол Моники фрукты и бутылку лучшего игристого вина, которое было у Гари, но они отказались от угощения Майкла. И тогда он с друзьями употребил все это вместо них. В какой-то момент в «Баттерфляе» появилась Кейт. Она села рядом с Майклом, и они страстно поцеловались. Веселье продолжалось. Спустя некоторое время Майкл вспомнил о Монике. Обернувшись, он не нашел ее, впрочем как и каких-нибудь других посетителей. В «Баттерфляе» занятым был только их столик. Майкл потянул к себе Кейт и начал ее щекотать, она этого не любила, он это знал. Уронив пару бокалов в борьбе за свободу от щекоток, Кейт освободилась. Веселье подходило к концу, и, вызвав такси, друзья разъехалась по домам.
