Бегунов всмотрелся в бледное лицо девушки и неуверенно проговорил:
— Неужели он так много для вас значил?
— Он был моей жизнью, — просто и спокойно ответила Ольга.
Сергей почувствовал, как у него кольнуло в сердце. Как было бы здорово, если б такая девушка произнесла что-нибудь подобное о нем.
Сергей покосился на сидящих за соседним столиком оперов и нахмурился. Нужно было срочно менять линию поведения. Она думает, что перед ней сидит молодой, не знающий жизни пацан? Сергей закусил губу: «Что ж, посмотрим, какой я пацан».
— Знаете, — сказал он, холодно прищурившись, как это делал Егор Кремнев (Сергею ужасно нравилась эта кремневская привычка), — вот вы сидите передо мной — такая красивая, скромная, нежная, несчастная. Пытаетесь, наверное, меня разжалобить. Но ведь на самом деле вы не та, за кого себя выдаете.
Лицо Ольги окаменело. Длинные ресницы дрогнули.
— Вы правы, — сказала она. — На самом деле, мне семьдесят лет, я наемный убийца и зовут меня Ленька Пантелеев. Давайте оставим этот разговор. В конце концов, не я его начала.
Она откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
— Господи, как я устала…
Пожилой оперативник Марат Рафикович поднялся с кресла и направился к выходу из зала. Проходя мимо Бегунова и Ольги, он с усмешкой обронил:
Я отойду на пару минут, а ты приглядывай за ней внимательней. Смотри, как бы она не подсыпала тебе в кофе яд.
И пожилой агент направился дальше.
Бегунову стало мучительно стыдно за своих товарищей. Он хотел извиниться перед девушкой, но не знал, как это сделать, чтобы не выглядеть смешным. Наконец, Сергей перегнулся через столик и легонько тронул Ольгу за руку.
— Простите, что я на вас набросился. Может быть, вы и в самом деле не виноваты. Но… — Он вымученно улыбнулся. — Но даже в этом случае не стоит расстраиваться прежде времени. Ну, сами подумайте, не могут же вас осудить просто так! Ведь должны же быть какие-то доказательства. Может быть, суд вас оправдает, а?
Ольга открыла глаза и посмотрела на Бегунова так, словно увидела его впервые. Потом тряхнула головой, как бы приходя в себя, и сказала севшим от усталости голосом:
— Если вы позволите, я хотела бы немного посидеть молча.
И вновь опустила веки.
В душе у Бегунова творились странные вещи. Он сознавал, что перед ним, возможно, опасная преступница, хитрая и коварная, как лиса, но, когда он смотрел на нее, он видел перед собой только хрупкую, беззащитную и бесконечно уставшую девушку.
Красивую и нежную, как цветок.
«В конце концов, — подумал Бегунов, — будь она на самом деле такой гадиной, как говорят, она бы попыталась перетянуть меня на свою сторону. А она даже разговаривать со мной не хочет».
Подумав об этом, Сергей тут же устыдился своих мыслей и, обозвал себя идиотом.
«Ты прочел слишком много авантюрных романов, парень», — сказал он себе.
К столику, на ходу вытирая руки платком, подошел Марат Рафикович. Подмигнул Бегунову.
— Дело дрянь, Серега. Над городом тучи. Торчать нам здесь не меньше полутора, часов. Можешь заказать себе еще кофе. — Он стрельнул глазами на спящую девушку и ухмыльнулся, обнажив прокуренные зубы. — Как наша принцесса? Хорошо себя ведет?
— Нормально, — ответил Сергей.
Пожилой агент прошел за свой столик. Бегунов перевел взгляд на спящую девушку. Господи, как она была хороша!
«А если она и в самом деле не виновата? — подумал Сергей. — Что с ней будет в тюрьме?»
Он представил себе Ольгу сидящей на нарах в грязной хламиде, в окружении беззубых, морщинистых, грязных теток и поежился.
Нет. Эта девушка не должна сидеть в тюрьме. Ну, то есть, если она виновата, то тогда конечно, а если нет…
Ольга открыла глаза — зеленые, огромные, глубокие — и с улыбкой посмотрела на Бегунова.
— Простите, — сказала она нежным и томным со сна голосом. — Я хотела просто посидеть, но, кажется, уснула.
— Ничего-ничего. Спите на здоровье. Над городом тучи, рейс отложили еще на полтора часа.
Она кивнула и вновь задремала.
— Извините, — окликнул ее Сергей. — А можно задать вам один личный вопрос?
Ольга открыла глаза.
— Вижу, вы решили заговорить меня до смерти, — сказала она с улыбкой. — Ну, что ж, задавайте ваш вопрос.
Сергей на мгновение замялся, а потом выпалил:
— А как вы познакомились со своим мужем?
Ольга чуть прищурила зеленые глаза.
— Если вам действительно интересно, я расскажу. Но это очень длинная история. Не знаю, хватит ли у вас терпения дослушать ее до конца.
— У нас целая куча времени, — заверил ее Бегунов. — И мы можем заказать еще кофе.
2
Бегунов повернулся к барной стойке и помахал рукой официантке. Снова повернулся к Ольге.
— Может, вы хотите есть? Я что-нибудь возьму.
Ольга улыбнулась:
— Честно говоря, я бы не отказалась от горячего бутерброда.
Подошла официантка.
— Что будете заказывать?
— Два кофе и… — Сергей нахмурился. — Что у вас есть перекусить?
— Круассаны, окорочка, салат-оливье, котлеты… — завела монотонным голосом официантка.
Бегунов посмотрел на Олыу.
— Круассаны, — сказала то, поймав его вопросительный взгляд.
Бегунов повернулся к официантке:
— Будьте добры, два капуччино и четыре круассана.
Официантка записала заказ и удалилась.
— У вас очень усталый вид, — мягко проговорила Ольга, разглядывая лицо Сергея. — И под глазами круги. Вы бы немного вздремнули. А насчет меня не беспокойтесь. Ваши коллеги за мной присмотрят.
Бегунову стало неловко под ее взглядом. Он поерзал на стуле и, опустив глаза, тихо сказал:
— Спасибо, отосплюсь в самолете. Вы, кажется, хотели мне что-то рассказать?
— А вам все еще интересно?
Бегунов кивнул:
— Очень.
— Ну что ж… Будем считать это небольшой исповедью. Кстати, вы немного похожи на молодого священника. Чистые глаза, сдержанная улыбка… Я вас не обидела?
— Нисколько, — сказал Бегунов.
Подошла официантка. Поставила перед ними чашечки с кофе и блюдце с круассанами. Когда она ушла, Ольга заговорила вновь.
— В Москву я приехала семнадцатилетней девчонкой, — начала она, сделав маленький глоточек из своей дымящейся чашки. — Было это ровно десять лет назад. Подала документы на филфак МГУ, но срезалась на сочинении. — Она мечтательно улыбнулась. — Как сейчас помню, тема была «Чичиков как зеркало русского общества». Сейчас смешно об этом вспоминать, но тогда, помню, расстроилась я страшно. Два дня ревела белугой. Домой возвращаться было стыдно. Я ведь по всем предметам была лучшей в классе. Гордость школы — и вдруг такое! Подумала-подумала и решила пойти работать. Сняла маленькую комнатку в Кузьминках, поступила на ткацкую фабрику…
