Я дал себе торжественную клятву, что в следующий урок вежливо откажусь от печенья. Или, на крайняк, съем только половину.
Уснул я уже далеко за полночь. И мне приснился преглупый сон.
Во сне я видел Букашкина. Бедная птичка была заперта в каком-то доме. Довольно долго я не мог сообразить, что это был за дом.
И лишь потом я понял, что это был маленький кукольный домик.
Во сне я, наклонившись, пытался вытащить его через маленькое окошко. Но домик вдруг начал стремительно уменьшаться. И вот уже он стал совсем крохотным, высотой, должно быть, сантиметр или два, и был теперь слишком мал, чтобы я мог разглядеть в нем Букашкина.
— Где ты, Букашкин? — звал я во сне.
А потом я проснулся — и было утро. Солнечный свет лился в открытое окно. Воздух был свеж и сладок.
Сон быстро выветрился из памяти. Я выпрыгнул из кровати и сладко потянулся. Сегодня шоу талантов — день, которого я не мог дождаться вот уже несколько недель.
Я торопливо оделся. Я стрелой помчался вниз — завтракать.
Я был так взбудоражен, что не мог усидеть на месте.
7
Бывают дни, когда фокусы особенно удаются.
У вас ведь наверняка так случалось — когда вы знали, что просто не способны ни в чем налажать? Когда все, что бы вы ни делали, шло без сучка без задоринки, будто по волшебству?
Именно так и началось для меня шоу талантов.
Директор школы предварил мое выступление громкой, восторженной речью.
— Встречайте Невероятнейшего Стивена! — провозгласил он. Школьный оркестр сыграл фанфары. И я в высоком цилиндре прошествовал на сцену, вращая в пальцах волшебную палочку.
Разумеется, это слегка отдавало показухой. Разумеется, это старо как мир.
Но ребята в зале на это купились.
И уж совсем в дикий восторг они пришли, когда Ава и Кортни проследовали за мной на сцену, одетые в серебристые топики и леггинсы с блестками.
Представление произвело настоящий фурор. Даже самые примитивные из моих трюков вызывали смех и одобрительные выкрики в зале.
Иногда случается, что цветы никак не хотят выскакивать из моей волшебной палочки. Но не сегодня. Я взмахнул палочкой перед собой — и возник букет цветов. Как по волшебству! Ха-ха.
Я взял большую газету. Разрезал ее ножницами на полоски. Потом эти полоски я разрезал на полоски потоньше. Когда же я развернул газету, она чудесным образом оказалась целехонька!
Ава и Кортни двигались по сцене, пританцовывая в такт музыке. Они подавали мне реквизит и тут же отступали назад, чтобы не мешать мне проделывать трюки.
Интересно, почему они все время обмениваются ухмылками?
Я решил, что они, наверное, сами довольны — ведь фокусы удавались, и представление имело успех. Вся школа смотрела на нас, и всем нравилось.
Однако улыбки у девчонок были уж очень лукавые. Я никак не мог взять в толк, что у них на уме.
Я заметил в зале моего друга Дункана. Я вызвал его на сцену и проделал с ним карточный фокус. Тот самый, где каждая карта в колоде — червовый туз.
Последовали бурные аплодисменты.
Затем девчонки прошествовали за кулисы и выкатили оттуда небольшой столик. Я был готов осуществить свой новый фокус. Я знал, что ребята его оценят.
Мое сердце забилось чаще. На самом деле, я никогда не нервничаю на сцене. Страх сцены неведом мне. Я обожаю выступать перед публикой.
Но новые фокусы всегда меня несколько напрягают. К тому же, я не имел возможности отрепетировать этот трюк до вчерашнего вечера.
Столик был покрыт черной тканью. Я подошел к нему.
Я поднял руки, давая оркестру знак прекратить играть. Воцарилась тишина. Я продолжал держать руки высоко над головой.
— Летящая Птица, тебя призываю! — провозгласил я.
Тишина.
Я бросил взгляд в зал. Все внимание публики было приковано ко мне.
Ава и Кортни стояли по бокам стола.
— Взываю к тебе я из далей эфирных! — продолжал я. — Крылатая Птица, явись нам не медля!
Тишина.
Я поднял со стола ткань — поднял как можно выше, чтобы скрыть сам стол от глаз зрителей.
Затем я отбросил ткань в сторону — и на столе возник Букашкин.
Я опустил руку, и птица запрыгнула мне на запястье. Я поднял руку с птицей; зал взорвался криками и овациями.
Я оглянулся и заметил, что Ава и Кортни опять улыбаются. Само собой, им еще не приходилось видеть мой фокус с Букашкиным. Пожалуй, он им понравился.
Я поднял Букашкина повыше, чтобы все могли им полюбоваться. Птичка опустила голову и коснулась языком моей щеки. Это уже второй раз. Я решил, что он вроде как… поцеловал меня. Меня вдруг пробил озноб. Его язык был такой сухой и шершавый…
Я передал Букашкина Аве и попросил ее посадить его обратно в клетку, оставленную за кулисами.
Теперь настало время грандиозного финала.
Кортни вручила мне четыре красных резиновых шарика. Мои мячики для жонглирования. Это был самый сложный трюк из всех, что я когда-либо проделывал.
Я собирался жонглировать четырьмя мячиками так, чтобы два из них все время оставались в воздухе. И во время этого выпить стакан воды.
Мы втроем практиковались в этом дни напролет. Иногда получалось прекрасно. Иногда я ронял мячики, когда начинал пить. Несколько раз я умудрялся поперхнуться водой.
Но сегодня все шло как по маслу. Все было идеально.
Я никогда еще не чувствовал такой уверенности в собственных силах.
Невероятнейший Стивен, Стивен-Победитель!
Оркестр вновь заиграл фанфары. Я подошел к краю сцены и начал жонглировать. Сначала тремя красными мячиками, не спеша. Затем, увеличив скорость, добавил четвертый мячик.
Два вверх. Два вниз. Два вверх. Два вниз.
Мячики двигались в идеальном ритме. Я чувствовал себя машиной, жонглирующей машиной.
Загремела барабанная дробь.
Кортни вышла вперед. В вытянутой руке она держала бумажный стаканчик. Стаканчик был до половины заполнен водой.
Я громогласно объявил:
— А сейчас я совершу трюк, который под силу только Невероятнейшему Стивену — выпью стакан воды, не переставая жонглировать!
Я видел, что все взоры прикованы ко мне. Никто не шевелился, никто не болтал.
Два вверх. Два вниз. Два вверх. Два вниз.
