Мы не верим в себя, у нас низкая самооценка и нет привычки задумываться, как мы ведем себя с ребенком и почему мы поступаем так, а не иначе. Мы не задаемся вопросом, что ему сказать или что сделать, чтобы все было хорошо. Мы блуждаем в родительских джунглях, где все обвиняют и советуют, соревнуются и пытаются достичь совершенства, считают, что знают лучше нас (особенно наши родители, у которых много теоретических знаний, не подкрепленных наблюдениями и занятиями с детьми). В этих джунглях никто не поможет нам понять смысл того, что мы делаем, не откроет нам глаза на правду и не даст рекомендаций, которые со временем смогут изменить нашу жизнь к лучшему. Но теперь все будет иначе.
Как осознать последствия своих слов, действий, мыслей и интонаций? Как знать наверняка, каковы будут последствия вашего поведения? И самое главное – что делать, если вы заметили, что превращаете своего ребенка в робота?
Из дневника Роберты
«Все ему не так, черт бы его побрал!»
Утро. Половина девятого. Мы в поезде, едем домой. Дорога будет долгой, и мы занимаем наши любимые места, убираем чемоданы, Антонио открывает книгу, а я включаю ноутбук, прекрасно понимая, что очень скоро меня отвлекут от него оливковые рощи, земля, оттенки которой разнятся от кармина до красного дерева, и морские волны за окном.
На первой же остановке в поезд входит слегка запыхавшаяся и очень симпатичная молодая женщина с чемоданами и ее сын Джулио – ему, наверное, года четыре. По-видимому, Джулио раньше не бывал в поезде – глаза у него тут же расширяются, словно для того, чтобы лучше рассмотреть все, что ребенку в новинку: автоматическую дверь, которая открывается нажатием кнопки и может прищемить, сидения, большие окна, сидящих пассажиров…
Но на ребенка никто не обращает внимания. Женщина сосредоточенно машет из окошка своим родителям и старшей дочери (я думаю, что это старшая дочь, потому что она очень похожа на мать). И тут начинаются сложности… Женщина требует:
– Джулио, попрощайся с бабушкой и дедушкой! Помаши им ручкой!
Джулио и ухом не ведет.
– Ну же, Джулио, помаши им! – настаивает мать.
Никакой реакции.
– Давай, Джулио! Помаши бабушке и дедушке! – Женщина хватает ребенка за футболку и пытается развернуть его к окну (я, как всегда в подобных ситуациях, начинаю терять терпение и думаю: «Да какая разница, помашет он им или нет! Наверняка же он с ними попрощался перед тем, как сесть в поезд!»). Недовольный Джулио (наверное, он целую неделю провел у бабушки с дедушкой и видел их каждый день, а вот поезд со всеми его чудесами ему в новинку…) вяло машет рукой и тут же отворачивается.
Поезд все не отправляется, и трое провожающих не сдаются – широко улыбаясь, они стараются поймать взгляд женщины и мальчика, еще раз взглянуть на них – ведь они не увидятся еще несколько дней. Они хотят, чтобы им помахали. Чемоданы женщины загораживают проход другим пассажирам, а Джулио начинает бродить по вагону туда-сюда, задавая миллион вопросов. Готова ли женщина проявить неуважение к родителям и взять ситуацию в свои руки? Конечно, нет. Снова начинаются уговоры.
– Джулио, давай же, попрощайся с бабушкой и дедушкой… Они так ждут! Пока-пока! До скорого!
«Он не будет прощаться, наотрез отказался!» – обращается она к трем провожающим, застывшим в ожидании на перроне. Тут двери наконец закрываются и звучит свисток (который приносит не меньше облегчения, чем гонг в конце боксерского поединка). Поезд трогается, и женщина до последнего оборачивается на провожающих, чтобы не обмануть родительских ожиданий, а Джулио уже в четвертый раз спрашивает, где его место. «Сейчас, секунду! Здесь, здесь, давай, садись!» – тон матери напоминает рев разъяренного бизона (а я тем временем думаю: «Это только начало, что же будет дальше? Дорога долгая – целых девять часов»). Джулио наконец усаживается и начинает исследовать свое место у окна. Женщина убирает чемоданы и устраивается рядом с сыном позади нас. Через несколько минут мы снова слышим ее голос: «Джулио, не трогай, грязно!» Еще через несколько минут: «Джулио, хватит! Сказано тебе, не трогай! Здесь грязно!» Я жду, что женщина позовет уборщицу, чтобы она протерла поверхности и Джулио мог трогать все, что захочет. Похоже, женщина не захватила никаких занятий и игр для него. Если бы я не боялась показаться бестактной, то сама предложила бы ей влажные салфетки, чтобы протереть столик, подлокотники и окно – я путешествую и умею привести свое место в порядок, ведь в поездах и вправду ужасно грязно.
Мать, судя по всему, не горит желанием общаться с Джулио – она не хочет поиграть с ним, рассказать что-нибудь о том, что видно за окном, или найти какое-нибудь развлечение. Но вдруг ее озаряет, и она находит выход из ситуации:
– Джулио, поспи немножко.
– Мам, я не хочу спать, – отвечает ребенок.
– Как это не хочешь? Поспи, ты же рано встал!
(Да какая разница, поздно он встал или рано?! Ему четыре, и встал он тогда, когда его разбудили. Если он привык спорить, значит, и сегодня будет спорить. Сейчас десять, они только сели в поезд, с какой стати она говорит, что он рано встал? Да и как он заснет, когда вокруг столько интересного и ему хочется поиграть?)
Время идет, и, чтобы хоть чем-то занять маленького Джулио, женщина вынимает из рюкзака бутерброд: «Держи! Вот тебе салфетка, не испачкайся». Джулио послушно откусывает кусок. Он жует бутерброд и думает, рассуждает, представляет себе что-то. У него появляются новые вопросы, которые он задает матери – к сожалению, не успев дожевать. «Джулио, не говори с набитым ртом!» – говорит она, не глядя на сына. Ее ответ не подразумевает, что Джулио проглотит еду и скажет, что хотел, своей маме, которая с радостью его выслушает и ответит. Очень жаль.
