Кругленький человечек, совершенно ошарашенный, стоял перед входом в дом. Он трижды глубоко вдохнул и трижды выдохнул, крепко сжал ладони, а потом резко расправил пальцы, так что каждый палец громко хрустнул. Так он делал всегда, если случались землетрясения, если не удавался молочный коктейль с арахисом, когда являлся судебный пристав или происходили прочие катастрофы, выбивавшие его из привычной колеи. Сделав рукой плавный, широкий жест, он обернулся к Альбертине:
— Не ошибаюсь ли я в своем предположении, что молодая дама прямо передо мной не кто иная, как Альбертина Шульце?
Альбертина осторожно выглянула из-за второго льва и кивнула. Она глазам своим не верила: кругленький человечек склонился перед нею в низком поклоне, но теперь он оказался одетым в элегантный костюм. По обеим сторонам фрака свисали черные «ласточкины крылья». Их заостренные кончики, отогнутые немного назад, доставали до ямочек под коленками. На толстом животе месье Флипа фрак был застегнут на семь массивных золотых пуговиц. Куда же подевалась ночная рубашка? И треуголка?
— Месье Флип — так меня зовут. Я слуга и ассистент вашей, к сожалению покойной, двоюродной бабки Лиззи; иногда я исполняю также обязанности сторожа. — Он скосил глаза в сторону входной двери. — Козы низко летают в грозу, козы в грозу лозу грызут. Да, что и говорить, сегодня грозовые козы опять слишком низко летают! — подмигнул он Альбертине. — Имею честь от души приветствовать вас в доме вашей двоюродной бабки. Добро пожаловать! — Месье Флип подал Альбертине руку.
Мгновение она колебалась. Руки у нее были мокрые и грязные. А у Флипа руки были облачены в белоснежные перчатки, как и полагается слуге в благородном доме. Флип и сам, вне всякого сомнения, был благородным слугой. Иначе разве стал бы он обращаться к Альбертине «молодая дама» и на «вы»?
Наверняка он спрятал свою прежнюю одежонку где-то за львом, подумала Альбертина и попыталась украдкой заглянуть за спины каменных сторожей, когда из глубины дома раздался пронзительный крик.
Злорадная улыбка мелькнула на лице Руфуса, но он тут же быстрым шагом заспешил в дом.
Месье Флип и Альбертина обменялись быстрыми взглядами и последовали за ним.
Холл на первом этаже был погружен во мрак. Только откуда-то сверху, со второго этажа сюда падали скудные отсветы.
— Отпусти! На меня напали! Убивают! На по-о-мощь! — Тетя Кора ожесточенно боролась с какой-то дикой тварью.
Месье Флип поднял ружье и взвел курок.
— Не надо!!! — Альбертина боялась, что он попадет прямо в Кору, — но выстрел уже прогремел, отдаваясь эхом по всему дому.
В тот же миг холл озарился светом свисавшей с потолка люстры, где зажглось одновременно множество свечей.
— Старый трюк великого мага Людвига Деблера. Он умел зажигать сразу двести свечей. Одним выстрелом. Ваш покорный слуга пока вынужден довольствоваться меньшим количеством — пока могу зажечь всего лишь сто пятьдесят семь свечей. Пока! — Месье Флип гордо расправил плечи и широко раскинул руки, благосклонно принимая невидимые аплодисменты несуществующей публики.
Тетя Кора, издав истошный вопль, упала в обморок. Нет-нет, на ее жизнь никто не покушался, но она без чувств лежала возле шкуры сибирского саблезубого тигра. Нога у нее застряла в пасти этого страшного, изъеденного молью зверя.
То, что при свете ста пятидесяти семи свечей открылось взору Альбертины, та поразительная роскошь, которую она увидела, — все это было великолепнее и удивительнее, чем она могла вообразить даже в самых смелых мечтах. Холл был величиной со среднее футбольное поле, а стены сложены из мощных тесаных камней и по своей высоте напоминали стены собора. Сквозь стеклянный купол видно было черное, пронизанное молниями ночное небо.
Справа от входа находился грандиозный камин, в котором свободно мог припарковаться автобус Саладина, причем во всю длину. Альбертина взобралась на узкую маленькую приступочку возле камина, чтобы отсюда как следует разглядеть все это собрание диковинок. Повсюду висело, стояло или лежало что-нибудь эдакое: какие-то забавные сморщенные головки и экзотические маски, деревянный цирковой оркестр, который пристроился на спине чучела носорога, с потолка свисали прозрачные стеклянные шары, наполненные водой, внутри которых резвились, носясь по кругу, стайки рыб. А рядом с лестницей разевал розовую пасть, усеянную щетинистыми желтыми зубами, гигантский кит. Он выглядел до того натурально, что Альбертина нисколько не удивилась бы, если бы он сейчас сомкнул челюсти и проглотил ее. Рядом громоздились горы подушек в красную и белую полоску.
На противоположной стороне холла виднелась винтовая лестница, ведущая на второй этаж. Если кто-то не хотел тащиться наверх пешком по многочисленным ступеням, он мог подняться наверх с помощью маленького аэростата, который был привязан к перилам. Но сейчас написанная от руки табличка предупреждала: «Внимание! Подъемник закрыт по техническим причинам!»
Альбертина не уставала удивляться.
Месье Флип взял Альбертину за подбородок и повернул ее голову к себе.
— Осторожно, здесь сквозняк. Ваша бабушка Лиззи была не только заядлой гонщицей на «Бугатти», звездой среди иллюзионистов и путешественницей по всему свету, она, кроме того, была одержима страстью коллекционирования. Но вы еще не видели самого примечательного, что есть на вилле…
— Хватит болтать. Времена Лиззи прошли навсегда! — Тетя Кора снова пришла в себя. Ее нога до сих пор была зажата в пасти саблезубого тигра, шкура которого заменяла собой ковер в нише возле лестницы. — Ну ты, бессердечное бревно, сделай что-нибудь! Помоги мне! — рявкнула она на Альбертину. И не успела девочка хоть что-то сделать или сказать, как Кора добавила: — Что здесь делает эта девчонка?
— Если позволите, имею честь доложить: это Альбертина Шульце, внучатая племянница покойной Лиззи и таким образом ваша племянница тоже, — представил Альбертину месье Флип.
— Что-о? Мой бездельник-братец еще и детей на свет произвел?
— Только одно-единственное дитя, — уточнила Альбертина.
Со времен великого семейного скандала, случившегося за много лет до рождения Альбертины, Кора ни под каким видом не желала общаться с остатками своей родни даже по телефону. Однажды, пока Лиззи находилась в одном из своих кругосветных путешествий, Кора, ни у кого не спрашивая разрешения, по собственному почину устроила на вилле косметический салон. Когда Лиззи и месье Флип вернулись домой — а за ними следом ехало несколько грузовиков, груженных древними пронумерованными камнями, из которых они намеревались построить две башни, — вернулись, увешанные мелкими и крупными приобретениями, такими, как пара пневматических башмаков, они обнаружили в доме множество дам, бродивших как привидения, с кефирными и огуречными масками на лицах. Лиззи тут же решительно вышвырнула племянницу вон. Попытку Коры объявить Лиззи сумасшедшей сорвал не кто иной, как отец Альбертины. Вот почему с того самого дня она ненавидела и его тоже.
— И где же ты оставила своего отца, этого любителя поглазеть на звезды?
