Улыбнувшись на замечание Доминика, Морган пробормотал:
— Да, ты прав. Но мы говорим сейчас не обо мне, а о тебе.
— О Боже! Неужели это так важно! — театрально простонал Доминик. — Почему? Похоже, все решили меня женить! — В его голосе послышалось раздражение.
— Да просто жаль, — зря пропадает такая мужская особь! — саркастически заметил Морган и серьезно добавил:
— Но, может, есть какая-то причина, связанная с наследством?
— Ты действительно решил довести меня! — не сдержался Доминик.
Засмеявшись, Морган покачал головой:
— Нет, клянусь. Я больше никогда не затрону столь болезненный для тебя вопрос. Просто Леони хотела убедиться, правду ли я ей сказал, что ты твердо решил остаться одиноким холостяком.
— Одиноким! — насмешливо воскликнул Доминик. — С этой кучей мальчишек, которой вы с Леони намерены заселить ничего не подозревающий мир, да? А как насчет Роберта и Иветт? Сколько у них? Пять? Шесть? А остальные? Легион племянников и племянниц! Я уверен, что, когда придет время, у меня не будет проблем с выбором наследников. — Улыбнувшись, он продолжил:
— Ты можешь сказать Леони, что у меня есть намерение превратиться в толстого старика, окруженного обожающими меня дамами в летах. Но я оставлю все, что у меня есть, одному из твоих детей. Теперь, — взмолился Доминик, — можем ли мы прекратить обсуждение этого предмета?
Братья оставили тему и целый час болтали о разном — о невиданном медведе, которого неделю назад завалил Доминик, о паре несравненных французских дуэльных пистолетов, которые купил Морган, и, конечно, об урожае и лошадях…
— Ты серьезно решил основать свой конный завод. Дом? — спросил Морган: они перешли к теме, более всего интересовавшей Доминика.
— Гм, гм… Думаю, да, — ответил брат, ставя рюмку на маленький столик. Посмотрев на Моргана с лукавой улыбкой, он продолжал:
— Видишь ли, я думаю о своем будущем и частично согласен с Леони, что пора «остепениться». Стало быть, мне надо чем-то заняться. Лошади для этого очень хороши. И я их люблю, ты знаешь. — На его приятном лице мелькнула досада. — И если бы не эта проклятая война мистера Мэдисона, я бы отправился в Англию, нашел там достойного жеребца и привез сюда. Но поскольку…
Для многих американцев эта война была слишком далекой. Она шла вдоль границы между Соединенными Штатами и Канадой и на морях. Американцев она мало волновала и почти не влияла на их жизнь. Но порой она все же досаждала. И тогда от них доставалось президенту Джеймсу Мэдисону, конгрессу и, конечно, Британии. Доминик вдруг очень серьезно спросил:
— Ты знаешь что-нибудь насчет предложения Британии о прямых переговорах? Морган пожал плечами:
— Мэдисон принял предложение. И это вполне возможно, хотя я не думаю, что это случится скоро. Необходимо побыстрее определиться. В прошлом году Наполеон потерпел поражение, и через несколько месяцев Веллингтон и другие британские союзники полностью раздавят Францию. И вот тут-то нас ждут неприятности. Когда закончится война в Европе, Англия всю свою мощь сможет направить против нас. И я бы не стал держать пари — чем это кончится.
Доминик мрачно кивнул. Война между Штатами и Великобританией была ему особенно неприятна. У него были друзья на обеих конфликтующих сторонах, и ему совсем не нравилось делать выбор.
Для самого Доминика не было вопроса — на чью сторону он встал бы при необходимости. Он жил в Англии, когда летом двенадцатого года в Лондоне стала известна Декларация о войне. Доминик не колеблясь сел на корабль и отплыл к берегам Штатов. У семьи Слэйдов были прочные связи с Англией. Старший брат отца жил там, и почти все младшие Слэйды жили у дяди. Доминик оставался в Англии дольше всех, Лондон и его окрестности были его домом на протяжении почти трех лет, и война прервала его приятную жизнь там.
Нельзя сказать, чтобы Доминик сильно огорчился из-за отъезда. Еще перед войной он начал ощущать какую-то неудовлетворенность, поняв, что ему наскучили бесконечные балы, рауты, азартные игры, дрянной джин. Он не занимался ничем серьезным, и на передний план выступили вопросы покроя сюртука, скорость его лошади и развлечения с любовницами. Все это щекотало нервы, как и волнение перед дуэлями, нередко случавшимися из-за его гордости и темперамента. Но это мало разнообразило дни.
Безделье не было свойственно натуре Доминика. Ему, одному из младших сыновей, не приходилось смотреть за плантациями и вообще нести какие-либо обязанности. Когда юноше исполнился двадцать один год, Мэтью, по своему обыкновению, дал ему немного денег, выделил несколько сотен акров хорошей земли в Луизиане. Доминик распорядился деньгами весьма разумно и сумел получить большую прибыль. Урожай был хороший, скот, лошади и правильные вложения капитала принесли ему немалые деньги. За десять лет Доминик более чем утроил сумму, некогда полученную им от отца.
Судьба была благосклонна к нему. Она наградила его высоким гибким телом, красивым лицом и необыкновенным очарованием. Доминик был любимчиком всей семьи, радушным и щедрым другом. Он не был испорчен, но, руководствуясь чувством превосходства, всегда стремился добиться желаемого, повернуть ход событий так, как ему было надо.
После возвращения из Англии почти два года назад его жизнь пошла так, как он хотел. Семья и друзья были счастливы его видеть. Он проверил все деловые бумаги, отчеты о доходах от плантаций, удостоверился, что земля становится более плодородной и урожаи растут. Доминик был рад вновь оказаться дома, в семье, и возобновил старые знакомства. Но потом… Потом ему стало казаться, что в его жизни чего-то не хватает, что он упускает что-то. Беспокойство и недовольство росли. Циничное выражение все чаще появлялось на его лице. Леони, к которой он очень хорошо относился, сочла, что это — результат его холостяцкого существования, однако Доминик вовсе не собирался связать себя супружескими узами. Он видел причину в отсутствии жизненной цели и решил посвятить себя разведению лошадей. И не просто лошадей, а животных самых лучших кровей.
Поднявшись из кресла и налив еще рюмочку бренди себе и Моргану, Доминик сказал:
— Ну что ж, я вовсе не собираюсь беспокоиться насчет этой чертовой войны, пока она не постучится ко мне в дверь. А теперь расскажи о гнедом жеребце, который, как ты говорил, произвел такое впечатление на Джейсона.
Прежде чем Морган ответил, резная дверь кабинета открылась и в комнату вошла Леони, шурша шелками юбок.
— Мой дорогой, — поинтересовалась она, — ты всю ночь собираешься провести здесь?
Лицо Моргана смягчилось, как всегда при виде жены. Он поставил рюмку, поднялся и весело сказал:
— Нет. — И, блестя голубыми глазами, хитровато добавил:
— Особенно если ты требуешь моего внимания.
— Морган! — воскликнула Леони со смехом, и ее глаза тоже заблестели; насмешливо и с кокетливой скромностью она добавила:
— Что может подумать о нас твой младший братец?
