Глава 2
Девушка вернулась в Холл только для того, чтобы выслушать рассказ Хэтти Кемп о том, что новый граф действительно приехал вчера и сейчас заперся с мистером Муттером в библиотеке.
— Ненадолго, держу пари, — сказала она кухарке, фыркнув. — Приберет к рукам свои денежки — и был таков, только пятки засверкают — обратно, в Лондон.
— Джилли, — возразила Хэтти Кемп, — ты совсем не знаешь его светлость. Почему ты думаешь, что он так поступит?
Джилли чуть не подавилась куском бисквита, который она намазала вареньем и как раз сунула себе в рот.
— Черт! Я его не знаю! Ты, Хэтти Кемп, знаешь так же хорошо, как и я, что в последний раз, когда этот хлыщ приезжал сюда, он так мало интересовался окружающими, что приказал мне помочь ему снять сапоги. Протянул мне ногу — да-да! — а второй уперся мне в зад, так что, когда сапог наконец был снят, я отлетела в противоположный угол комнаты, к камину, — добавила она, повысив голос, чтобы перекрыть кухаркин хохот. — И после всего этого его интересовало только одно: не испортился ли сапог! Идиот! Ему повезло, что огонь в камине не горел — уж я бы непременно вытащила головню и швырнула в него! Он даже не заметил, что я девушка — его вообще не интересует, кто живет здесь, в Холле.
— Ты была одета в старые брюки Лайла, а волосы спрятала под старой кепкой Фитча, Джилли, любовь моя, — напомнила девушке Хэтти Кемп. — Так что его светлость не виноват, что принял тебя за парня.
Джилли вместо ответа только облизала вымазанные вареньем губы, а то, что не сумела облизать, не слишком аккуратно вытерла рукавом. После чего отправилась одним глазком глянуть на новоиспеченного графа.
* * *
— Давайте обсудим эту дилемму чуть позже, любезный Муттер, — предложил Ролингс после того, как леди Сильвия удалилась. — Вы очень милы, но, как бы это сказать, самую чуточку… любите напустить туману, если мне будет позволено заметить. Рискуя вызвать ваше недовольство, я все же не могу предложить вам ничего иного, как попросить о небольшой отсрочке. Пожалуйста, наберитесь терпения, дайте мне собраться с мыслями — это совершенно необходимо человеку, мозги которого закоснели в скучной атмосфере света, контрастом которой безусловно является общение с таким человеком, как вы — вы произвели на меня впечатление мастера подтекстов и недомолвок, умелого переговорщика.
Кевину удалось снова взять себя в руки, он заговорил в своей обычной манере, растягивая слова, что свидетельствовало о том, что первоначальный шок от услышанного прошел. Находясь в состоянии, близком к нервному срыву, в которое он впал, выслушав последнее волеизъявление графа (что вполне простительно, учитывая все обстоятельства), он изменил себе — привычка скрывать свои истинные чувства давно уже стала его второй натурой.
Просьба Кевина, выражавшая его железную волю, пусть и скрытую под «бархатной перчаткой», но от этого не менее очевидную, побудила мистера Муттера отправить свои драгоценные золотые часы обратно в специально для них изготовленный жилетный кармашек (он был пришит к жилету его супругой, миссис Муттер, в соответствии с детальными указаниями супруга) и, покинув библиотеку, а затем и замок, окунуться в дружелюбную атмосферу деревенского паба. Но прежде он позволил себе, однако, возразить (что было скорее попыткой создать некое впечатление, нежели проявлением смелости, которую он демонстрировал крайне редко вне стен собственного дома, — следствие долгого потакания прихотям старого самодура-графа). Вновь приняв позу, исполненную (как он полагал) собственного достоинства, и облачившись в одежды предубеждения (столь полезные, когда ты вынужден иметь дело со слабым, но противостоящим тебе разумом), он серьезно произнес:
— Я к вашим услугам, милорд, однако не совсем понимаю, почему вам кажутся неясными мои объяснения. Мне казалось, я все изложил предельно ясно. Возможно, — добавил он более мягко, — если бы вы указали мне на моменты, в которых у вас возникло непонимание, я мог бы осветить их вам, и вы уяснили бы себе их смысл.
Муттер с удовольствием увидел ответную улыбку на устах молодого графа — эта улыбка действительно имела место, — но как тогда объяснить пробежавшую по его спине дрожь при взгляде в сверкающие голубые ледяные глаза, чей пронзительный взгляд казался столь неуместным на улыбающемся лице?
— Хм… Ну… конечно, милорд, как я уже говорил и готов повторить снова и снова — спросите кого угодно в Холле или в деревне — для Генри Муттера нет ничего приятнее, нежели служить графу Локпорту в любом качестве, в каком я только могу быть полезен. И разумеется, любой граф — любая услуга — только попросите, — вдруг быстро пробормотал он, столь же удивленный звуком собственного высокого голоса и словами, как бы помимо воли вылетавшими у него изо рта, сколь раздосадованным выглядел (и не пытался скрыть этой досады) граф.
Кевин подождал окончания сбивчивой речи деревенского адвоката, окончательно уверившись в превосходстве своей позиции, а также в том, что с ним больше не станут обращаться как с безмозглым юнцом или школьником, прогулявшим уроки. Не стоило окончательно запугивать Муттера. И так было непросто получить от него внятную информацию; обескуражив его, можно добиться лишь того, что он станет полностью неадекватен. Достаточно того, что он понял, кто хозяин ситуации.
Выпрямившись во весь свой немалый рост — под одеждой явственно вырисовывались мускулы — Ролингс снова принялся неспешно обходить комнату, тыкая своей ротанговой тросточкой в кучи хлама, сваленные повсюду. Не глядя на Муттера, он начал в тоне светской беседы:
— За последние несколько месяцев моей жизни в Лондоне мне пришлось пойти на немалые расходы: приобрести лошадей, подходящий для моих надобностей экипаж, одеться в подобающем моему новому положению стиле, а также прибегнуть к услугам почтенного Уилстона — человека, который за время своей службы у меня успел стать мне по-настоящему необходимым. И знаете, мой любезный Муттер, даже ему я задолжал жалованье за полгода.
Закончив изучение чучела совы — птица оказалась страдающей косоглазием, а также, похоже, находилась в процессе линьки, — он обернулся к адвокату и выставил вперед свою тросточку по подобию указательного пальца, которым судья указывает на обвиняемого.
— Да, именно так! Даже Уилстону. Я залез в долги, размеры которых сравнимы с размерами всей территории Англии плюс Ирландия, Северная Америка и все остальные местности, по которым маршируют наши войска. И все воды, которые бороздят наши корабли. И это, не считая долгов, существовавших до того, как я стал графом. И вот я стою перед вами с пустыми карманами — и в то же время я стою на самом краю, готовый броситься в воды Флита, — Кевин медленно опустил тросточку и сложил руки на ее рукоятке, выжидательно уставившись на адвоката. — Надеюсь, я ясно выразился, сэр?
Муттер мог только кивнуть и поскорее отвел взгляд от этого человека, который заставил его испытать огромное чувство вины за то, что новый граф Локпорт остался без средств.
Ролингс продолжал развивать свой успех.
— Вы не смотрите мне в глаза, — вздохнул он, и в его голосе неожиданно прозвучало сочувствие. — Могу ли я винить вас? Но в глубине моего сердца я верю вам, Муттер, ибо по натуре я оптимист.
