Кевин быстро произвел в уме некоторые подсчеты и перебил адвоката:
— Простите, что прерываю, но, если я так богат, почему вы не оплатили ни одного счета из тех, которые я присылал вам в течение нескольких месяцев?
Мистер Муттер прочистил горло. Он как раз переходит к этому моменту, если граф проявит терпение и воздержится от дальнейших расспросов в течение нескольких ближайших минут. Создается такое впечатление, продолжал адвокат, что старый граф не испытывал к своему внучатому племяннику особенно теплых чувств. Мистер Муттер взглянул на Кевина, желая получить подтверждение, и Кевин кивнул. Видимо, именно по этой причине покойный граф перед смертью составил чрезвычайно сложное и запутанное, но при этом, безусловно, имеющее законную силу завещание, которое, разумеется, не может лишить наследника права распоряжаться поместьем и доходами от него. Но наследование остального имущества, принадлежавшего наследодателю, может состояться лишь при выполнении наследником ряда условий, которые могут быть восприняты неоднозначно.
Знает ли граф, кстати, о существовании некой особы по имени Евгения Форчун? Нет, новоиспеченный граф о ней ничего не знал.
Мистер Муттер снова прочистил горло и продолжал. Мисс Евгения Форчун, сообщил он Кевину, — дитя союза между графом и мисс Алисией Фолкнер, ближайшей соседкой.
— Мисс Фолкнер? — переспросил Кевин.
— Ну да, мисс Фолкнер, — подтвердил адвокат. — Хотя одно время считалось, что они состояли в браке. Но после рождения Евгении — на самом деле родились близнецы, но брат был мертворожденным, а мисс Фолкнер после родов стала инвалидом и с тех пор была прикована к постели — граф провозгласил, что никогда не был женат на ней. А мисс Фолкнер не общалась ни с кем, кроме своих слуг, и граф тоже вел замкнутый образ жизни, так что ничего не было сделано для подтверждения статуса ребенка. Мисс Фолкнер скончалась восемь лет назад, никому не поведав своего варианта истории — я должен упомянуть об этом, чтобы беспристрастно изложить все, что мне известно об этой деликатной ситуации, — а ее дочь продолжала жить здесь в качестве служанки.
— Почему я никогда ничего об этом не слышал? — спросил Кевин, нахмурившись.
— А кто бы мог вам рассказать? Вы со старым графом никогда не были близки, осмелюсь напомнить, а во время ваших редких визитов вы не могли заметить Евгению, если кто-то специально вам бы ее не показал.
— И сколько сейчас лет этой Евгении?
Евгении исполнилось восемнадцать, ответил адвокат и вернулся к основному предмету разговора.
— Граф мог распорядиться своим огромным состоянием по своему усмотрению. Согласно условиям его завещания, оно будет отдано в фонд Общества защиты серой совы, основанного самим графом, в случае если вы не женитесь на Евгении до истечения этого года. Со дня смерти графа прошло уже много времени, милорд, и, так как вы не отвечали на мои письма и приглашения приехать в Сассекс, я задержал выплаты по вашим счетам, надеясь, что это послужит стимулом для вашего приезда в Холл. Это дело казалось мне слишком деликатным, чтобы излагать его в письме.
«Странно, — подумал Кевин, — сомневаюсь, что в этом мире есть хоть что-то, способное взъерошить перья этой старой птицы. Общество защиты серой совы? Что за напитки должен был употреблять этот старый маразматик, чтобы выдумать такое?» Внешне Кевин был абсолютно спокоен, он все так же растягивал слова.
— А вы уверены, что это завещание невозможно обойти?
— Абсолютно, — холодно ответил адвокат. — Более того, милорд. Даже если вы женитесь на его дочери, вам придется ждать год со дня свадьбы, чтобы получить деньги в свое распоряжение — если вы не разгадаете загадку старого графа. Если разгадаете — деньги станут вашими немедленно.
— Надеюсь, я не шокирую вас, мистер Муттер, если попрошу слуг принести мне немного бренди. Многовато новостей вы сообщили мне нынче утром, — Кевин дернул за шнурок звонка, вызывая Олив.
После того как уровень огненной жидкости в стакане понизился приблизительно на три пальца, Кевин был готов выслушать остальные подробности. Их было немного. Мистер Муттер сказал ему о своей догадке — в загадке говорится о фамильных драгоценностях Ролингсов, так как в доме их после смерти графа не нашли.
— Разгадав загадку, вы получите двойной бонус: драгоценности и контроль над состоянием. Драгоценности того стоят — это гарнитуры из изумрудов, рубинов и бриллиантов. Сами камни представляют большую ценность, и ювелирная работа тоже.
— А если к концу года я не разгадаю загадку? — спросил Кевин.
— Вы получите право распоряжаться деньгами, но драгоценности — если речь идет действительно о них — останутся спрятанными. Покойный граф не дал мне ключа к разгадке.
Кевин принялся мерить шагами небольшое свободное пространство комнаты, позабыв о своих планах отъезда в Брайтон.
— Я могу отказаться жениться на девчонке и все же получу доходы от имения. Думаю, мне хватит на жизнь?
— Вы объезжали свои владения, граф? С тех пор как граф заболел — это случилось три года назад, — на фермах практически не производился ремонт инвентаря и служб. А что касается лесов, они нуждаются… В общем, надеюсь, вы меня поняли, сэр. Чтобы продолжать получать деньги, вы должны будете сначала сделать основательные инвестиции в недвижимость. В этом году в последний раз можно будет получить какой-то доход, потом, если не предпринять срочных мер, начнутся убытки.
— Кто-нибудь видел мою Элси? — раздался неожиданно детский голосок.
Оба мужчины обернулись и увидели грузную седую пожилую женщину, ее волосы были завиты девичьими колечками, а платье лет двадцать как вышло из моды. Она застыла посреди комнаты.
— Тетушка Сильвия, — пробормотал Кевин, вспомнив о существовании сестры старого графа. — Господи, я совсем позабыл о ней!
Старая леди, так и не получившая ответа на свой вопрос, так как никто из собеседников понятия не имел о том, кто такая Элси, двинулась по комнате в своих шлепанцах, осматриваясь и воркуя сюсюкающим голоском:
— Элси, где же ты, моя милая крошка? Иди к мамочке, пора кушаньки и игрушеньки… Ах! — наконец воскликнула она и захлопала в восторге в ладоши. — Вот моя детка! Ах ты, нехорошая девочка, иди-ка сюда. Мамочка так беспокоилась, куда это дорогушенька запропастилась!
Кевин и Муттер ожидали увидеть кошку или комнатную собачку, но вместо этого леди Сильвия наклонилась, выпрямилась и прижала к своей груди огромную куклу размером с настоящего ребенка и с лицом китайца. К ее голове были прикреплены длинные светлые локоны из человеческих волос, одета она была в белое хлопчатобумажное платье с высокой талией и белые тапочки. Не обращая внимания на мужчин, леди Сильвия вышла из комнаты, отчитывая и целуя свою драгоценную Элси.
Воцарилось долгое молчание. Затем Кевин сказал, ни к кому не обращаясь:
— Бывают моменты, когда я завидую своему двоюродному деду. У него больше нет никаких проблем.
