— Тоже, — тоненьким жалким голоском ответила Рэйчел. — Была почти полночь, когда я почувствовала, что у меня начинаются схватки. К тому времени мать уже спала. Водителю такси я назвала двадцатый номер дома вместо десятого, чтобы он не остановился прямо перед нашей дверью.
— Родная, ты должна была сразу же позвонить мне, — мягко упрекнул ее Тайлер.
— Да, но ребенок мог родиться только через несколько часов, а утром тебе на занятия. — Летом ему предстояли выпускные экзамены в школе.
— Проклятье! — Тайлер тяжело вздохнул. — Сегодня последний день семестра. — Он не собирался никому рассказывать о том, что этой ночью стал отцом, хотя его распирало от гордости. Если эта новость дойдет до ушей отца, то он, чего доброго, распорядится, чтобы Тайлер немедленно вернулся в Нью-Йорк, где будет и дальше жить со своей матерью. И тогда разразился бы грандиозный скандал, поскольку Тайлер наверняка отказался бы. Он твердо намеревался провести остаток жизни с Рэйчел и их ребенком.
В палату вошла медсестра.
— Полагаю, вам самое время поспать, — заявила она, кивая на молодую мамашу и ее дочку. Повернувшись к Тайлеру, медсестра сдержанно улыбнулась. — Что же касается вас, молодой человек, то вам лучше отправиться домой. — Она явно пребывала в некоторой растерянности и не знала, что и думать. Девочка заявила, что ей уже шестнадцать, хотя выглядела она намного моложе, и поначалу медсестра даже решила, что этот парнишка — ее брат. Но он вел себя совсем не так, как должны вести себя братья, даже любящие.
Тайлер и Рэйчел познакомились в магазине грамзаписи в Ливерпуле. Оба одновременно потянулись за компакт-диском Эми Уайнхаус[4]. Рэйчел выпустила диск из рук, и тот едва не разбился о пол, но в последнюю секунду Тайлер успел подхватить его.
— Мой дедушка собирал старые граммофонные пластинки, — сказал он, протягивая ей спасенный компакт-диск. — Стоило уронить какую-нибудь из них, как она разлеталась на тысячу кусочков. — Голос у него внезапно сорвался, и последние слова он произнес уже хриплым шепотом, со странной интонацией.
— Серьезно? — Рэйчел помахала компакт-диском. — Но все равно, спасибо, что сумел поймать его, — сказала она.
А потом они очень долго смотрели друг другу в глаза. Рэйчел едва исполнилось четырнадцать, а Тайлер был ровно на год старше ее. Она никак не могла разобраться в чувствах, которые испытывала в тот момент, хотя и подозревала, что они нахлынули на нее слишком рано. Рэйчел полагала, что такое случается с людьми не раньше чем в восемнадцать или даже позже. А некоторые вообще никогда не испытывают ничего подобного.
— Можно угостить тебя кока-колой? — несмело предложил Тайлер.
— Не откажусь. — Она не смогла бы сказать «нет», даже если бы от этого зависела ее жизнь.
Менструация у нее прекратилась, едва начавшись, и Рэйчел с ужасом поняла, что беременна. Она рассказала обо всем матери, и та, приплясывая на месте в ядовито-зеленом спортивном костюме, разразилась проклятиями и отчаянными воплями, требуя от дочери, чтобы та немедленно сделала аборт.
Рэйчел отказалась наотрез.
— В таком случае, — жестким и неприятным, каким-то скрежещущим голосом заявила мать, — тебе придется самой растить своего уродца. Можешь не рассчитывать, что вернешься в школу, оставив его на меня.
— Я не собираюсь оставлять ребенка на тебя, мама, — высокомерно ответила ей Рэйчел. — И в школу я тоже не вернусь. Мы с Тайлером поженимся, как только мне исполнится шестнадцать.
— Тайлер? — Мать буквально выплюнула это имя. — Это тот самый проклятый янки, которого ты однажды приводила?
— Правильно, тот самый. — Рэйчел больше никогда не приглашала его в гости, стесняясь грубого обращения и гадостей, которые так и сыпались изо рта матери.
— Во время войны один вот такой же янки обесчестил мою тетку Тельму, — злобно прошипела мать. — А что касается тебя, девочка моя, то ведь именно я должна подписать бумаги, что-то вроде разрешения выйти замуж, когда тебе стукнет шестнадцать.
— Если ты их не подпишешь, что ж, придется подождать с этим до тех пор, пока мне не исполнится восемнадцать. Или же я могу попросить отца подписать разрешение, если оно и в самом деле понадобится.
— Если только тебе повезет и ты застанешь отца в момент просветления, когда он еще не пьян; большую часть времени он даже не помнит, как его зовут. — Мать презрительно фыркнула, но в ее голосе — неслыханное дело! — прозвучали грустные нотки. — И если ты полагаешь, что этот твой ухажер согласится ждать четыре года, то ты крупно ошибаешься. — Мать вдруг расплакалась. Ее слезы были искренними, Рэйчел не сомневалась в этом, но почему-то не могла найти в себе ни капли сочувствия, как ни старалась. Встреча с Тайлером и последующая беременность стали лучшими и пока что главными событиями в ее жизни.
— Ты мой единственный ребенок, которым я гордилась, — сквозь слезы всхлипнула мать. — Ты ведь так хорошо училась, говорила, что хочешь стать учительницей. — Оба старших брата Рэйчел сидели в тюрьме за воровство, а сестра находилась под следствием по обвинению в мошенничестве.
— Я по-прежнему хочу стать учительницей, — возразила Рэйчел. — И появление ребенка меня не остановит. Еще каких-то пять лет, и он или она пойдет в школу. И ты еще будешь гордиться мной, мама, — неловко добавила она, но мать лишь передернула плечами в ответ, как будто больше не верила ей.
И вот Поппи появилась на свет. Рэйчел с тоской уставилась на дверь, за которой скрылась медсестра, унося с собой ее дочурку. Рэйчел хотела, чтобы малышку вернули. Ей хотелось прижать к себе крошечное тельце девочки и никогда больше не отпускать ее от себя. Совсем скоро придется вернуться домой, к матери, которая ни за что не хотела оставлять ребенка. Она даже пригрозила привести работников социальной службы, которые заберут малышку. Рэйчел знала, что такие вещи действительно случаются. Она читала об этом в газетах и видела репортажи по телевизору о том, что представитель властей мог запросто вырвать ребенка из рук матери и передать его на воспитание совершенно посторонним людям.
Будущее страшило Рэйчел. Ее буквально тошнило при мысли о том, что ждет ее впереди. Пусть даже у Тайлера много денег, им все равно не позволят жить вместе. Рэйчел с головой укрылась одеялом и тихонько заплакала.
Март — Апрель 2006 года
Глава первая
Диана стояла, прижавшись спиной к двери и раскинув руки в стороны, словно приклеенная. Ей казалось, что стоит ей сделать шаг, и это будет означать, что она согласилась здесь жить. Квадратная комната была большой и светлой, с большими, от пола до потолка, окнами. Солнце заливало ее яркими лучами, отчего окружающие предметы купались в мягком золотистом свете, включая высоченный потолок, отчаянно нуждавшийся в ремонте, и следы плесени в углах. Мебель покрывал толстый слой пыли.
