– Ох... сынок... – прошептала она. – Marde de Dios, ты забрала у меня всех моих детей!
Ее голос дрогнул, сломался, и она снова разрыдалась.
– Мама, – проникновенно проговорил Карлос. – Выйди сюда. Нам надо поговорить. Я знаю, смерть Алехандро убила тебя, но у тебя есть...
– Нет! – сухие пальцы бабушки вцепились маме в плечо. – Не смей звать ее! Ты теперь демон!
Что?! Его родная бабушка... и откуда она знает?
Мама отвернулась и уткнулась в плечо бабушки. Его внимание привлекло искаженное горем лицо Хуаниты, и он проник в ее сознание. Бабушка освятила дом. Она поставила барьер и целыми днями только и твердила, что о демонах и вампирах. В конце концов, это ее дом, в который она пригласила его мать. Теперь он не сможет войти в этот дом без ее приглашения. Но Хуанита считает это суеверными предрассудками, значит, она – слабое звено в цепи. Она все еще любит его. Она видит, как мама и бабушка цепляются за свои суеверия, и ее сердце разрывается.
И он позвал Хуаниту, выбрав самые соблазнительные интонации, какие только мог представить.
Не обращая внимания на вопли старших, которые хватали ее за руки, Хуанита распахнула дверь. Мама и бабушка голосили по-испански, выкрикивали молитвы, пытаясь заставить девушку вернуться под защиту невидимых укреплений. Но Карлос уже завладел вниманием сестры. Хуанита шагнула в его сторону, спустилась с крыльца... Женщины продолжали голосить за "пологом" защиты, которая снова сомкнулась у нее за спиной. Они называли его всякими отвратительными словами.
Они кричали, что у бабушки было видение... вещий сон... Да, у людей действительно есть только одна по-настоящему ценная вещь. Кровь.
– Иди ко мне, детка, – шептал он, уводя Хуаниту все дальше от крыльца. – Еще несколько шагов, и я помогу тебе. Боль пройдет... ты даже испугаться не успеешь. Эти старухи сошли с ума, ты только посмотри, как они меня изранили. Собственного сына... Они разбивают мне сердце.
Когда она оказалась в его объятиях, ее запах стал опьяняющим. Запах пота, крови, смешанный с запахом дешевых духов... Он чувствовал боль, которая расцветала у нее под кожей. Она так легко уступила его призыву. Она так доверчиво прижалась к его плечу. Желание охватило его, как пламя. Он позаботится, чтобы для нее все прошло как можно легче. Чтобы она испытала наслаждение. Она дрожала в его объятьях. Он почувствовал запах ее увлажнившегося влагалища. Вот она, власть.
Да, иди ко мне.
Глупая девочка склонила голову ему на грудь, обняла его. Карлос закрыл глаза и носом отодвинул с ее шеи влажные волосы. Шум уличного движения исчез. Вопли все еще доносились из-за двери, но казались такими далекими. Смолк и грохот магнитолы. Он почувствовал, как напряглись челюсти, клыки болезненно вышли из своего укрытия в деснах.
– Эй, дружище! Я слышал, что случилось с твоим братишкой и теми ребятами. Поверь, мне тоже очень жаль!
Клыки мгновенно втянулись обратно, он резко вскинул голову, обернулся и заставил себя поглядеть на соседа, который переходил улицу. Этому парнишке было двадцать лет, они дружили с детства.
– Это уже черт знает что! – у него на груди висел большой серебряный крест. – Твои мама и бабушка сами не свои. Наша команда поможет тебе найти этих подонков, hombre. Никому не позволено обращаться с нашими ребятами, как с пустым местом.
Оказавшись рядом с Карлосом, парнишка сильно пихнул его кулаком.
– Мы должны отомстить!
Карлос уставился на его руку, потом на распятье, резко отстранил Хуаниту и, собравшись с силами, тоже ткнул приятеля кулаком в плечо. Он с трудом сдерживал обуревающие его чувства. На лице Хуаниты появилось удивление, но он чувствовал, что сестра приписала его резкость вспышке гнева из-за убийства брата. Приятель сделал еще шаг и хотел обнять Карлоса, выражая сочувствие, но Карлос отпрянул.
– Ты видела это! – громко закричала бабушка. – Нет, ты видела?
– Что такое, дружище? – растерянно пробормотал сосед, оглядывая его с ног до головы.
– Извини, – пробормотал Карлос. – Я тоже сам не свой. Мне пора.
Он обернулся и снова взглянул на Хуаниту. Мамины причитания смешались с жалобными завываниями бабушки.
– Мама!
Слова застряли в горле. Его охватило беспредельное отчаяние. Он был готов покуситься на своих любимых домочадцев, на людей своего круга. Он хищник. И он воистину проклят.
О да, сфера заблуждений действительно знает свое дело. Только этой ночью не он заказывает ей музыку.
– Мама, – повторил Карлос, вновь взяв себя в руки. Он смотрел на нее, похожую на плакучее дерево; тем временем Хуанита прошмыгнула обратно в дом и присоединилась к остальным женщинам. – Мне очень, очень жаль... прости меня. Я никогда не причиню вам зла, но держи дом закрытым. Не выходи этой ночью из дома и не выпускай Ниту. Сделай это для меня... это последнее, о чем я тебя прошу...
Он хотел напоследок запечатлеть ее в памяти.
– Я люблю тебя, мам.
Его друг положил ему на плечо руку.
– Черт подери, приятель. Все это очень, очень паршиво и неприятно.
– Выбирай выражения.
И Карлос зашагал прочь.
* * *
Бесшумно ступая по бетонному полу, Карлос осматривал заброшенный подземный гараж. В душе занозой сидело чувство вины, и это мучило его не меньше, чем жажда крови. Он чуть не перекусал своих домашних. Он все-таки мастер, а значит, надо научиться контролировать свои желания и эмоции. Больше никогда, твердил он как мантру. Больше никогда. Он научится дисциплине, терпению, мастерству. Он не будет животным.
Но ему нужна пища. Такова реальность. Существует ряд практических аспектов, которые приходится иметь в виду. Полусогнувшись от боли, он сделал глубокий вдох и пошел дальше. При мысли вернуться к Рейвен, чтобы насытиться, его выворачивало. Он пал так низко, что может придушить и сожрать эту тварь, которая может превращаться в пантеру, которая питается человеческими внутренностями. Нет, ему нужно тело. А что может быть лучше, чем залечь прямо здесь, на территории подземной стоянки, прямо в административном здании, принадлежащем его врагу, в ожидании кого-нибудь из миньонов Нюита? По крайней мере, он сможет утолить голод тем, на кого ему глубоко плевать.
Да. В этом есть смысл. Он сможет завалить кого-нибудь из этих гребаных кровососов – несомненно, сможет. Выпьет его досуха или утолит свой голод тем, что тот не успел сожрать – как показывала ему Рейвен. Он не допустит, чтобы у него на руках была невинная кровь... по крайней мере, сейчас. Он не станет торчком, он не будет зависеть ни от наркоты, ни от крови. А потом найдет Нюита.
Терзаемый нестерпимым голодом, Карлос ускорил шаг. Он задыхался, жадно ловил ртом воздух, пытаясь справиться с собой. Возможно, он убьет этого засранца Нюита – прямо этой ночью. А потом попытается найти заплутавшего торчка, или бродягу, или еще кого-нибудь из отбросов общества... но никогда не тронет никого из своей семьи. Приступ раскаяния наполнил его глаза слезами, взгляд затуманился. Однако Карлос продолжал прочесывать стоянку, надеясь найти следы кого-нибудь из вампиров послабее, подчиненных Нюиту.
