Вдруг в разгар этих радостных приветствий снаружи донеслись какие-то громкие крики. Все разом смолкли.
— Сержант Лонг, — сказал капитан, — посмотрите, что там такое.
По приказу своего командира сержант, не допив стакана, тотчас вышел из залы.
3. ОТТАЯВШИЙ УЧЕНЫЙ
Проходя по узкому коридору к наружным дверям, сержант Лонг услышал, что крики еще больше усилились. Кто-то изо всех сил колотил в ворота, через которые открывался доступ в обнесенный высокой деревянной стеной двор форта. Сержант открыл дверь. Слой снега толщиной в фут покрывал землю. Проваливаясь по колено в эту белую массу, ослепленный метелью, до мозга костей пронизываемый страшным холодом, сержант наискось пересек двор и подошел к воротам.
«Какого это черта принесло в такую погодку! — размышлял он про себя, методически, или, лучше сказать, „дисциплинированно“, снимая тяжелые засовы. — Одни только эскимосы рискнут пуститься в путь в подобную стужу!»
— Да откройте же, откройте, наконец! — нетерпеливо кричали снаружи.
— Вам открывают, — спокойно ответил сержант Лонг, даже и не думая торопиться.
Наконец, обе половинки ворот распахнулись. Во двор, как молния, влетели запряженные тремя парами собак сани и отбросили сержанта в сугроб. Еще секунда, и достойный Лонг был бы раздавлен! Но он поднялся, не проронив ни звука, не спеша запер ворота и своей обычной походкой, то есть делая по семьдесят пять шагов в минуту, направился к дому.
На крыльце уже стояли капитан Крэвенти, лейтенант Джаспер Гобсон и капрал Джолиф и, не обращая ни малейшего внимания на холод, с любопытством разглядывали остановившиеся перед ними белые от снега сани.
Из них тотчас вылез человек, с головой укутанный в меха.
— Форт Релайанс? — спросил он.
— Вы не ошиблись, — ответил капитан.
— Капитан Крэвенти?
— Я. А вы кто?
— Курьер компании.
— Вы один?
— Нет, я привез путешественника!
— Путешественника! Зачем он сюда прибыл?
— Смотреть на луну.
Услыхав такой ответ, капитан Крэвенти подумал, уж не имеет ли он дело с сумасшедшим? При подобных обстоятельствах такое предположение было вполне естественно. Но он не успел еще облечь свою мысль в слова, как курьер уже вытащил из саней какой-то неподвижный предмет — нечто вроде запорошенного снегом мешка — и двинулся было с ним к дому.
Капитан спросил его:
— Что это за мешок?
— Это мой путешественник, — ответил курьер.
— Что за путешественник?
— Астроном Томас Блэк.
— Да ведь он же замерз!
— А мы его сейчас разморозим.
И Томас Блэк, подхваченный сержантом, капралом и курьером, вступил таким образом в помещение форта. Его внесли в комнату первого этажа, где благодаря накаленной докрасна печке была весьма сносная температура. Там его положили на кровать, и капитан пощупал его руку.
Рука была совершенно ледяная. Когда одеяла и меховые плащи, в которые был плотно запакован Томас Блэк, были развернуты, присутствующие увидели человека лет пятидесяти, толстого, низенького, с седоватыми волосами и растрепанной бородой. Глаза его были закрыты, а губы сжаты так плотно, точно их склеили гуммиарабиком. Человек этот не дышал, а если и дышал, то настолько слабо, что зеркало не затуманилось бы от его дыхания. Джолиф принялся его раздевать, проворно переворачивая с боку на бок и все время приговаривая:
— Ну, ну, сударь! Придете ли вы когда-нибудь в себя?
Но таинственный посетитель, явившийся при столь странных обстоятельствах, казался безжизненным трупом. Чтобы отогреть его, капрал Джолиф готов был уже прибегнуть к героическому средству — а именно окунуть своего пациента в кипящий пунш.
К счастью для Томаса Блэка, лейтенанту Джасперу Гобсону пришла в голову другая мысль.
— Снега! — распорядился он. — Сержант Лонг, побольше снега!
Уж чего-чего, а снега было вдоволь во дворе форта Релайанс. Пока сержант ходил за ним, Джолиф окончательно раздел астронома. Несчастный весь был покрыт беловатыми пятнами, свидетельствовавшими о том, что холод успел уже глубоко проникнуть в его тело. Необходимо было немедленно вызвать приток крови к пораженным местам. Этого результата Джаспер Гобсон и надеялся достичь путем сильного растирания снегом. Известно, что в северных странах всегда применяется этот способ, когда нужно возобновить циркуляцию крови, которую, так же как и течение рек, останавливает жестокий мороз.
Тем временем сержант Лонг вернулся, и вместе с Джолифом они подвергли вновь прибывшего такому свирепому растиранию, какому, вероятно, тот не подвергался за всю свою жизнь. То было не легкое поглаживание и не успокаивающее прикосновение смазанных жиром пальцев, а более чем энергичный массаж: засучив рукава, оба, как скребницей, терли злополучного Блэка.
Пока эта операция продолжалась, словоохотливый капрал то и дело» обращался к путешественнику, хотя тот еще не мог его слышать:
— Да ну же, сударь, хватит! Что это вы вздумали так промерзнуть? Полноте! Будет вам упрямиться!
По всей вероятности, Томас Блэк действительно упрямился, ибо прошло добрых полчаса, прежде чем он согласился подать признаки жизни. Все уже потеряли надежду его оживить, и массажисты даже думали было прекратить свою утомительную работу, как вдруг несчастный несколько раз тихонько вздохнул.
— Он жив! Он приходит в себя! — воскликнул Джаспер Гобсон.
Растирание и правда разогрело тело астронома снаружи, но средством внутренним тоже отнюдь нельзя было пренебрегать. Поэтому капрал Джолиф сбегал за пуншем, и путешественник, проглотив несколько стаканов живительной влаги, тотчас же почувствовал сильное облегчение: его щекам возвратился румянец, глаза вновь обрели способность видеть, губы — шевелиться. Только теперь капитан получил надежду, что Томас Блэк объяснит, наконец, зачем он явился в эти края и к тому же в столь жалком виде.
Астроном, укутанный во множество одеял, немного приподнялся и, опершись на локоть, слабым голосом спросил:
— Форт Релайанс?
— Так точно, — ответил капитан.
— Капитан Крэвенти?
— Да, это я, и говорю вам: «Добро пожаловать, сударь!» Однако позвольте все же узнать, с какою целью прибыли вы в форт Релайанс?
