Комната, в которой она оказалась, была ей незнакома. Она была большой и очень уютной. Ее спальня в Кентербери тоже была не маленькой, но, по сравнению с этой, казалась жалкой пародией на спальню. Чего стоила одна кровать, на которой лежала Дона. Огромное ложе могло уместить четверых, а то и пятерых человек… Роскошное розовое белье, наверное, было очень дорогим. Вначале Доне показалось, что оно даже источает запах роз, но потом она поняла, что аромат исходит не от белья, а от тумбочки, на которой стоял пышный букет этих нежно-розовых цветов.
Оглядев комнату, заставленную изысканной мебелью и увешанную зеркалами в затейливых бронзовых рамах, Дона пришла к окончательному выводу: она не имеет ни малейшего представления о том, где находится. Было бы вполне логично, если бы она оказалась в больнице на белоснежной койке. Или у себя в Кентербери. Но здесь, в этой огромной роскошной комнате… Бред какой-то. Как она сюда попала?
Остается только один вариант. Ей нужно попробовать встать и найти кого-нибудь, кто смог бы ей все объяснить. В конце концов, у роскошной комнаты есть хозяин или хозяйка. И наверняка Дона здесь не одна. Так что… все в ее руках. Надо только постараться…
Вначале она пошевелила руками. Кажется, работают. И даже не болят. Только мышцы немного ноют. Скорее всего, потому что Дона долго плыла… Теперь ноги. Очень хорошо… Она не парализована и вполне здорова. А вот голова… Когда Дона оторвала голову от подушки, ей показалось, что ее мозг пронзила тысяча маленьких пчелиных жал. Какая боль! Она инстинктивно протянула руку к голове и ощупала ее. Похоже на большую шишку, в центре которой небольшая ранка… Точно, она ведь ударилась о стекло!
Дона убрала руку от головы и только сейчас заметила, что исчез ее любимый перстень, папин подарок. Красивый перстень с большим александритом — камнем, меняющим цвет в зависимости от погоды или освещения. Александрит символизировал одиночество. Может быть, поэтому Дона так любила этот камень. Ее камень…
Отец хотел купить к этому перстню такие же серьги — он часто говорил, что александрит принято носить в паре, — но не успел. Потому что ранним сентябрьским утром скончался от сердечного приступа… Дона тяжело переживала его смерть и с тех пор никогда не расставалась с перстнем.
Но куда же он мог подеваться? Скорее всего, соскользнул с пальца, когда она плыла… На секунду Дона позабыла о том, где она находится и что с ней случилось, до того расстроилась из-за пропажи перстня. Ну как она могла его потерять?!
Теперь уже ничего не поделаешь. Море едва ли услышит ее печаль и вернет перстень. Дона поднялась с кровати и сбросила с себя розовое одеяло. Рядом с кроватью кто-то предусмотрительно поставил тапочки. Надо сказать, очень забавные: два меховых зайчика с круглыми наивными глазками.
Дона улыбнулась и сунула ноги в уютные тапочки. На ногах они ощущались так же, как выглядели. Теплый мех согревал и мягко нежил ноги. Дона даже прищурилась от удовольствия. Но вопрос о том, кто это так мило о ней заботится, до сих пор оставался открытым. И Доне хотелось поскорее его закрыть. Она чувствовала себя Белоснежкой в гостях у семи гномов. Незнакомый и красивый дом, добрые хозяева, оставляющие тапочки под кроватью… Неплохое начало дня. Особенно после того, что случилось с ней вчера. Или не вчера? Кто знает, сколько времени она проспала на этой роскошной кровати?
Доне стало не по себе. Знает ли о том, где она сейчас, Мэтью? Ведь он уплыл, думая, что она послушалась его и осталась в шлюпке… А Хэмиш? Ведь если она числится среди погибших, то ей придется искать новую работу… Хэмиш Мидоуи не из тех, кто из гуманных соображений принимает назад исчезнувших сотрудников.
Хватит думать. Надо идти и действовать. Дона подошла к двери и потянула на себя бронзовую ручку, сделанную в виде головы тигра. Дверь оказалась тяжелой и поддалась не сразу. А когда поддалась…
Перед глазами Доны оказался огромный коридор. Такой она видела разве что в подземельях дуврского замка. По стенам, не то кирпичным, не то оформленным под кирпич, висели импровизированные факелы. Это были лампы, по форме напоминающие ленточки пламени, укрепленные на длинных ножках, перевитых золотым плетением. Зрелище было потрясающее. Дона так и застыла с открытым ртом на пороге комнаты, из которой только что вышла.
До чего же нелепо она, должно быть, выглядит среди всей этой средневековой роскоши! Маленькая фигурка в розовой ночной рубашке… Но что делать! Дона взяла себя в руки и пошла вперед по длинному, ярко освещенному коридору. Дай-то бог, она найдет в этом доме хотя бы одно живое существо. Хотя сейчас ей казалось, что это вовсе не дом, а замок, населенный привидениями и злыми духами. Правда, злые духи едва ли поставили бы под кровать тапочки с зайчиками. И вряд ли уложили бы Дону в постель…
Дона шла по коридору и думала о том, что жители этого дома тоже могли бы разговаривать с Тишиной. Потому что для беседы с Тишиной здесь было достаточно пустынно.
Часто, приезжая к себе домой в Кентербери, Дона сидела в одиночестве и слушала Тишину. В самом начале, когда ее мать, Аманда Даггот только переехала к тетке в Ипсуич, Дона боялась оставаться дома одна. Но потом она научилась слушать Тишину, пить ее маленькими глоточками, которые со временем становились все больше и больше. Окончательное взаимопонимание с Тишиной она нашла тогда, когда впервые с ней заговорила. И Тишина ответила на многие вопросы, которые задавала ей Дона. Правда, не на все.
Дона поняла тогда, что Тишина не хочет, чтобы Дона знала все. Узнать обо всем — для человека хуже смертельной раны. Рамки, которыми он скован, не позволяют ему впитать в себя тайны Вселенной. И Дона не могла бы узнать обо всем, потому что ее рассудок едва ли выдержал бы подобное испытание. Это как вместить в голове бесконечность… Как понять, что такое Смерть и для чего дарована Жизнь… Это открытие позволило Доне не мучить себя лишними вопросами. Она поняла: время придет, и тогда все тайны и загадки откроют свои двери, позволят ей проникнуть в свои недра. И Дона терпеливо ждала этого момента…
Дона никому не рассказывала о том, что умеет говорить с Тишиной. Даже Мэтью. Это был ее маленький секрет, ее тайный ящичек, в который она складывала впечатления от каждой беседы. И потом, ее все равно никто не понял бы. Ее приняли бы за ненормальную, в лучшем случае просто улыбнулись бы и покивали головой: ври, мол, заливай. Да, Дона была порядочной фантазеркой, но никогда не смешивала свой воображаемый мир с реальностью. Ей казалось, что это была бы катастрофа, взрыв ее личной Вселенной. Об этом можно было только молчать. Или темными, холодными вечерами обсуждать это с Тишиной. Мудрой и великодушной подругой…
Коридор оборвался деревянной лестницей с высокими ступенями. Дона посмотрела вниз и почувствовала легкое головокружение. С чего бы это? Она никогда не боялась высоты. В памяти мелькнула лестница-цепочка «Дуврского голубя», по которой она то спускалась, то поднималась обратно… Но это не цепочка на тонущей яхте. Это обычная лестница. Только красивая и большая, как и все в этом доме. Значит, надо заставить себя спуститься по ней и позабыть о страхе и головокружении.
