— Мистер Бил, чем я все-таки могу вам помочь? От меня-то вы чего хотите?
— Возмездия.
Это слово, произнесенное с особой торжественностью, словно повисло в воздухе. Тесс зажмурилась — она могла бы поклясться, что видит его. Выведенное огромными черными буквами у входа в одну из этих расплодившихся повсюду церквей, что грозят грешникам адскими муками… что-нибудь вроде: «Тема сегодняшней проповеди — возмездие. После проповеди — ежегодный завтрак приходского дамского клуба».
— Возмездие, — со вкусом повторил он, словно смакуя. — Прекрасное слово, как вы считаете?
Сказать по правде, она так не считала.
— Месть — занятие гнусное. Если вы считаете себя несправедливо обиженным, так предъявите свои претензии законным порядком. Но если это именно то, чего вы хотите, мистер Бил, то вы пришли не по адресу. Вам лучше найти кого-нибудь, кто поможет вам лучше меня.
— Вы ведь женщина образованная, так, мисс Монаган? Небось колледж закончили и все такое?
— Да, — озадаченно кивнула Тесс. — Вашингтонский колледж, это в Честертайне.
— Странно. Сдается мне, в таком заведении вас должны были научить правильно понимать значение этого слова, тут-то ведь ничего сложного нет. В тюрьме я много читал — и Библию, и разные исторические книжки. И еще толковый словарь, и по-моему, более полезной книги и на свете нет. По крайней мере, там все — чистая правда, ни словечка лжи — только одни слова, прекрасные, понятные слова, только и ждущие, чтобы люди воспользовались ими. Возмездие, воздаяние, иначе говоря, — знаете, откуда оно пошло? От слова «возмещать». По-латыни это значит «платить по своим обязательствам», «воздать по заслугам». То есть не только наказывать, но и награждать. Вон оно как, мисс Монаган.
Судя по выражению его лица, Бил получал истинное наслаждение от своей маленькой лекции. В отличие от Тесс. На языке у нее давно уже вертелся достойный ответ, которым бы она живо сбила с него спесь. Но когда-то тетка, а потом и ее бывший босс после долгих споров убедили ее, что если хочешь иметь собственное дело, то изволь кушать то, чем тебя угощают, даже если это дерьмо, и боже тебя упаси хотя бы поморщиться!
— Ладно, я вас поняла. Так о ком речь? Кому вы желаете воздать по заслугам?
Бил задумчиво сдвинул набок свою панаму и потер лоб. Длинные и пухлые пальцы его почему-то напомнили ей сосиски. И не просто сосиски, а именно «Искейские» — в честь их ее борзая и получила свою кличку. «Пальцы как сосиски, ручищи как окорока», — подумала Тесс. Интересно, с чего это ее вдруг потянуло на свинину? В животе у нее забурчало. Остается надеяться, что этому олуху не придет в голову торчать тут до обеда.
— Как я вам уже сказал, в те годы я работал на Проктера и Гембла в ихнем отделении, что в Локуст-Пойнт. Хорошее место, скажу я вам, — и платили вполне прилично, а порой и премии перепадали. Естественно, потом меня вышвырнули на улицу, ну, когда я был…
«Ты был в тюрьме. За то, что убил маленького мальчика».
— Конечно, после мне туго пришлось, да только денежки свои я не потерял. Я имею в виду пенсионный фонд. Правда, почти пять лет я и пальцем не мог прикоснуться к этим деньгам, да только проценты-то все росли, вот какое дело. Так что теперь я богатый человек — по моим меркам, конечно. Богаче, чем я был, кабы еще работал. Забавно, верно? Мне этих денег ввек не прожить, даже если очень постараться. Жены у меня нет, детей тоже, родни никакой не осталось, так что и оставить-то их некому.
Тесс молча кивнула. Хотя и не была уверена, что догадывается, к чему он клонит.
— Ну вот, было, значит, по телевизору такое шоу, «Миллионер» называлось, кажется. Парень, который его ведет, Майкл Энтони, отыскивает тех, кто нуждается в деньгах, потом приглашает их в студию и — бац! Вы, говорит, получили наследство! Мы с женой, помню, всегда любили смотреть это шоу. Так вот, я и подумал: может, и мне подрядить такого вот Майкла Энтони, который бы разыскивал детишек, чтобы подкинуть им деньжонок. Нет-нет, не миллион, конечно, — таких деньжищ у меня отродясь не бывало, — ну, а тысчонку-другую тоже неплохо.
— Детишек? — окончательно растерялась Тесс.
— Ну да… тех, что были там той самой ночью. Ну, вы понимаете — тех, которые видели… что произошло.
Тесс лихорадочно принялась рыться в памяти, перебирая все, что писалось когда-то о Мяснике из Батчерз-Хиллз. Больше всего тогда газеты кричали о жертве, маленьком Донни Муре. В голове крутились только какие-то отрывочные факты, из которых никак не складывалась полная картинка. Газетчики носом землю рыли, чтобы отыскать что-нибудь интересное об одиннадцатилетнем подростке, да так почти ничего и не нашли — ни дурной, ни хороший, он, по общему мнению, не заслуживал такой смерти, хотя хорошая порка ему бы не помешала. В конце концов они остановились на том, что Донни со временем мог бы чего-то добиться. Остальные же дети, свидетели убийства, остались на заднем плане. Ни для следствия, ни для закона они не представляли ни малейшего интереса. Если ей не изменяет память, ни один из них даже не был вызван в суд для дачи показаний.
— Но для чего вам это? — изумилась Тесс. — Когда-то ведь они изводили вас… или я ошибаюсь?
— Угу. И кончилось все тем, что один из них был убит. Это не по-божески, мисс. Несправедливо это. Перед обществом-то я теперь чист, а вот перед своей совестью… перед Богом — нет. Конечно, ему, бедняге, нынче уж ничем не помочь, разве что молиться за его душу, да и за свою тоже. А вот для остальных я бы мог что-то сделать. Учебу, скажем, оплатить — вдруг кто из них решит поступить в колледж. Подержанную машину купить, коли подрабатывать захочет. Ну, для дома там кое-что… короче, не знаю. Неужто никто из них не нуждается в деньгах?
«Так вот зачем ему понадобилась! Господи, теперь все понятно!»
— Ну, и кто же эти дети? Где они сейчас? Вам что-нибудь известно о них?
— Ну… был там один толстяк, его я хорошо запомнил. Потом двойняшки — мальчик и девочка. Помню даже их имена — мальчика, кажется, звали Трумэн, а девочку — Дестини. И еще один парень, тощий, как скелет, он обычно говорил от лица всех.
— Полных имен вы, естественно, не знаете? — Тесс с трудом подавила вздох.
— He-а. Не помню, мисс. Это были все приемные ребятишки, жили они у Фостеров — приятные такие люди, они их всех опекали. Дело, конечно, хорошее, да вот только справиться они с ними никак не могли. То ли денег у них не хватало, то ли попросту руки не доходили, да только вся эта орава вечно ходила оборванная да грязная. После всего, что случилось, Фостеры эти куда-то съехали, а детишек раздали по другим семьям. Но ведь сколько лет прошло. Сейчас-то они все уж совершеннолетние, верно?
— Ну, если в то время им было хотя бы тринадцать, тогда да. Но если меньше, да если их еще кто-то усыновил официально, тогда, боюсь, разыскать их будет довольно сложно. Это было бы нелегко, даже если бы вы знали, как их зовут. Судите сами — убитому, Донни, только-только стукнуло одиннадцать. Так что вряд ли остальные были намного старше. Остается лишь надеяться, что кто-то из них успел получить водительские права, но это маловероятно. Вы же сами понимаете, городские мальчишки… — Она едва не добавила «чернокожие мальчишки», но успела вовремя прикусить язык. — Городские мальчишки часто обходятся без прав.
