Вот только этого ей не хватало! От подобных мыслей недалеко и до соответствующего настроения, а дальше и оглянуться не успеешь, как окажется, что ты напрасно сбежала из Нью-Йорка в эту глушь, ибо здесь подстерегают те же опасности и соблазны…
Колин стоял молча, не имея ни малейшего представления, как продолжить разговор. Слишком давно он не общался с молодыми женщинами, да еще с такими задиристыми и бойкими на язык, как его новая соседка. Не зная, чем еще привлечь внимание Сандры, кроме сена, он любовался женской шеей, на которую спускались очаровательные пушистые завитки волос, выбившиеся из-под розовой заколки, и мучительно размышлял: а не сходить ли за еще одной охапкой?
Почувствовав этот чересчур назойливый взгляд, Сандра поежилась и оглянулась.
— Как насчет того, чтобы позавтракать? — сухо предложила она, в глубине души надеясь услышать отказ.
— Прекрасная мысль! — обрадовался ковбой. — В отличие от вашего осла я еще ничего не ел.
— Ну что ж, тогда идемте.
Гостиная в доме Сандры была ничем не примечательна, кроме одного: в ней было много солнца. Свет заливал каждый уголок, отчего создавалось ощущение легкости и простора.
Колину это понравилось. И чтобы доставить удовольствие хозяйке дома, он начал было выражать свое восхищение, но тут же осекся, заметив брошенный исподтишка насмешливый взгляд Сандры. После этого пришлось дать себе мысленный зарок почаще держать язык за зубами, чтобы пореже давать повод этой городской красотке посмеяться над «деревенщиной».
Фактически весь первый этаж представлял собой одну большую комнату, разделенную на гостиную и кухню старинной печью с изразцами. Стены были сложены из грубо обтесанных бревен, а на второй этаж вела неширокая деревянная лестница с резными перилами. Полы тоже были деревянными, некрашенными.
Особенно хороши были окна второго этажа, сделанные во французской манере. Большие, двустворчатые, они выводили на узкий балкон, идущий вдоль задней стены дома.
Из этих окон открывался замечательный вид на уютный дворик перед входом — несколько деревьев, цветочная клумба и тропинка, ведущая в сторону полуразвалившегося сарая. Шоссе, по которому можно было доехать до города, находилось по другую сторону дома, поэтому ничто не мешало сполна наслаждаться тишиной и покоем.
Как ни странно, самый запустелый вид имела кухня. Нет, плита и холодильник были достаточно новыми и исправно работали, однако полки для посуды изрядно пооблупились, да и раковина заржавела.
— К сожалению, у меня не очень богатое меню на сегодня, — сказала Сандра. — Все, что я могу предложить, — это кофе и сандвичи.
— Для завтрака вполне достаточно, — заверил ее Колин. — Вам помочь?
— Ни в коем случае!
— Что же мне тогда делать?
— Садитесь и ждите.
Сандра настолько быстро и проворно нарезала хлеб, ветчину и сыр, что ковбой не мог не подивиться ее поразительной ловкости.
— Можно подумать, что вы работаете официанткой в закусочной!
— Сейчас уже нет, — чуть заметно улыбнулась молодая женщина. — Но когда училась в колледже, то действительно подрабатывала в студенческой столовой.
— Понятно…
И Колин вновь обвел глазами помещение. Когда-то интерьеры дома считались достаточно изысканными, но теперь все заметно обветшало и устарело. Однако он, как ни странно, чувствовал себя здесь вполне уютно.
Несомненно, это объяснялось присутствием в доме красивой молодой женщины, о чем можно было догадаться, даже не видя ее перед глазами, по одному только букету свежесрезанных красных тюльпанов в старинной китайской вазе, стоящей на столе.
— А ваша родственница мисс Сузан любила читать, — заметил Колин, указывая на полки со старыми, запылившимися книгами. — Я помню, что неоднократно заставал ее на террасе с книгой.
— Она жила здесь не слишком интересной жизнью, вот и полюбила побаловать себя хорошими романами, — рассеянно откликнулась Сандра, думая о том, что обязательно затеет генеральную уборку.
— Вижу, она предпочитала французских авторов, — продолжил Колин.
— Вам не откажешь в наблюдательности…
— Подумаешь, наблюдательность! У меня есть масса других достоинств!
— Главным из которых является скромность.
— Вы думаете?
— Уверена, — фыркнула Сандра, ставя блюдо с бутербродами на поднос и наливая кофе в маленькие чашечки. — Кстати, тетя Сузан действительно любила французов и все французское, и я даже знаю, с чем это было связано.
— И с чем, если не секрет?
— А с тем, что в молодости ее сердце разбил один француз. По слухам, он был много старше ее, зато необыкновенно обаятелен и очень красноречив. Когда он начинал говорить, все замолкали и слушали раскрыв рот.
— Да, французы — отменные болтуны…
— Но в этом была еще какая-то притягательная сила. Короче, тетя Сузан поддалась его чарам и, похоже, не устояла. В общем, та еще история. Но соединиться законным браком им помешали родители.
— И это все?
— Почти. Много позже она написала стихотворение, которое даже было опубликовано в «Антологии американской поэзии двадцатого века»!
Молодая женщина произнесла это с такой гордостью, что Колин решил сделать ей приятное.
— А я мог бы услышать этот стих? — с добродушной улыбкой поинтересовался он, хотя из всей поэзии признавал только тексты песен в стиле кантри.
— Вы этого действительно хотите? — строго спросила Сандра.
— Почему бы и нет? — ответил Колин, сумев выдержать испытующий взгляд ее карих глаз. — В конце концов, не думаю, что стих вашей родственницы звучит ужаснее, чем рев голодного осла.
Он произнес это, улыбаясь самой простецкой улыбкой, но молодая женщина уже заподозрила подвох и с сомнением покачала головой.
— Сомневаюсь, что вы способны оценить какое-либо стихотворение, если только в нем не говорится о лошадях и ковбоях.
— Так почему бы вам немного не пообтесать такую деревенщину, как я?
Несмотря на откровенную усмешку, с которой это было сказано, возразить против столь резонного довода было нечего, и Сандра сдалась.
— Ну хорошо, я вам его прочту. Кстати, оно называется «Соседка».
Милый, зачем мы терзаем друг друга? И почему мы не можем иначе? Наша любовь — то безумье, то скука; Что это значит, что все это значит? Сердце любимого мне неподвластно, Но почему им владеет другая? Замужем я, только кто из нас счастлив — Ревность обоим сердца обжигает. Ты и влюблен, и меня ненавидишь, Лгать нам с тобою нелепо, постыло; Прошлым уже никого не обидишь, Как же нам быть, что нам делать, мой милый? Страсть ли утихнет и все мы забудем? Разве мы можем остаться друзьями? Кто мы — обычные, странные люди? Что за преграда и в нас, и меж нами? Странно все это, прекрасно вес это, Как нам понять и себя, и друг друга? Жизнь — это вечный вопрос без ответа, Встреча случайная перед разлукой… Милый, прости, я не знала, что делать, Мы рождены под единой звездою. Смерть — это выход такой неумелый, Ни без тебя не могу, ни с тобою…
Сандра так разволновалась, что в конце ее голос предательски дрогнул.
