— Если уж на то пошло, то вы не знаете даже саму себя, — сухо заметил Руперт.
— В том-то и дело. — Она приподнялась повыше. — А что, если мой предыдущий образ жизни оставлял желать много лучшего? Что, если я мошенница или сексуальная маньячка? Вы ведь даже не будете знать, на кого заявлять в полицию!
Руперт хмыкнул.
— Сексуальная маньячка… Звучит заманчиво.
— Это вовсе не смешно.
Подняв руку, он провел пальцами по ее теплой шелковистой щеке.
— А какая еще возможность у вас есть, Флоренс? Либо мой дом, либо государственная клиника.
— Вернее, у вас имеется не слишком большой выбор, — возразил он.
— Похоже, вы все-таки правы, — со вздохом ответила она. — Постараюсь оправдать ваши ожидания. Хотя, честно говоря, плохо представляю, чего вы от меня ждете.
2
Швейцар в ливрее с подобострастным видом распахнул перед ней двери. Не удостоив его взглядом, она прошествовала по ковровой дорожке, тянущейся от входа в отель к стоящему у тротуара белому автомобилю с откинутым верхом.
Узкое серебряное платье обтягивало ее фигуру. Конец пушистого черного боа свисал чуть ли не до земли, задевая и щекоча точеную лодыжку при ходьбе. Она знала, что заставляет замирать в восхищении мужские сердца. Но ей не было дела до всех мужчин на свете… Кроме одного.
Но совсем не того, кто шел рядом, с видом собственника поддерживая ее под локоть. Красивый, уверенный в себе итальянец в белой шляпе, белом смокинге и черной шелковой рубашке пребывал в полном согласии с окружающим миром и с самим собой. Не считая, конечно, полицейских нескольких стран, существования которых он позволял себе не замечать.
Остановившись у машины, она повернулась к своему спутнику и протянула руки. Губы ее сложились в обольстительную улыбку, в глазах сияло обещание, в сердце… А вот о том, что было в сердце, она не разрешала себе даже думать. Так было меньше риска выдать себя.
Сцена трогательного прощания двух влюбленных могла бы растрогать любого, кто оказался бы ее свидетелем. Только не крепкого парня с крутым затылком, который сидел за рулем белого автомобиля. Подождав, пока красотка в боа усядется на красных кожаных подушках сиденья, он встретился глазами с боссом, чуть заметно кивнул и отъехал от отеля.
Приняв изящную позу, она любовалась проплывающими мимо красотами Неаполя — ренессансными и барочными церквями и дворцами, уникальными архитектурными ансамблями. Казалось, ничто не может остановить плавного движения автомобиля… Как вдруг он резко затормозил, заставив ее вздрогнуть.
Недовольно поморщившись, она посмотрела на шофера. Тот, словно почувствовав ее взгляд, обернулся… Но вместо парня в черном, несмотря на жару, костюме на нее сурово взирал толстячок с намечающейся лысиной в сером и ритмично постукивал по рулю пальцами с коротко остриженными ногтями. Тук-тук-тук…
О Боже, только не это! — пронеслось в ее мозгу.
Очнувшись от сна, Флоренс почувствовала, как неистово бьется ее сердце и липнет к покрывшемуся холодной испариной телу хлопчатобумажная больничная рубашка. Она попыталась вспомнить детали своего странного сна. Совершенно не улавливая смысла увиденного, она, тем не менее, подозревала, что это может дать ключ к разгадке тайны ее личности. И не просто личности, подумала Флоренс, стараясь взять себя в руки, но, возможно, и обстоятельств моей жизни.
Кто она такая? Откуда взялась? И, что более важно, чем зарабатывает себе на жизнь? Сцена, увиденная во сне, наводила на пугающие мысли.
Висящие на стене часы напоминали о том, что вскоре появится Руперт, чтобы отвезти ее домой. Не домой, разумеется, но подальше от этой больницы и угрозы неизвестности. С ним ей повезло несказанно. Кто другой принял бы к себе совершенно незнакомую женщину, причем не просто незнакомую, но и саму не знающую, кто она такая? Очевидно, Руперт относился к редкой категории хороших людей. Однако по не совсем понятным ей самой причинам эта мысль вселяла в Флоренс некоторую тревогу.
Нет, разумеется, она была ему безмерно благодарна за все. Но что, если смутные, неопределенные страхи действительно не безосновательны? Что, если она совсем не та женщина, которую он себе вообразил, а авантюристка высокого полета, отнюдь неспроста оказавшаяся на том складе? Взять, к примеру, сон…
Флоренс решительно приказала себе не думать об этом, иначе все окончится очередным приступом ужасных болей, от которых голова просто раскалывается на части. Врачи рекомендовали не напрягать память, но, по ее мнению, это было гораздо легче сказать, чем сделать. В конце концов, никто из них не терял воспоминаний о своей прошлой жизни.
Приняв сидячее положение, Флоренс осторожно спустила ноги на пол. После завтрака, состоявшего из черствого тоста, несоленого омлета и холодного кофе, медицинская сестра, как и обещали врачи, освободила ее руку от уродливого каркаса. К сожалению, гипс с левой руки снять было невозможно — для сращивания костей запястья требовалось по крайней мере полтора месяца. Зато теперь Флоренс твердо знала, что является правшой.
Телефонный разговор с сотрудницей службы социального обеспечения не создал никаких трудностей. Как предсказывал Руперт, все, чем поинтересовалась миссис Пибоди, были будущий адрес и телефон Флоренс, чтобы отыскать ее в случае необходимости. Звонок ведущему ее дело полицейскому также прошел без проблем, хотя его холодный тон был не слишком приятен. Все же он поблагодарил ее за любезность и пообещал поддерживать связь, что прозвучало скорее как угроза, чем предложение помочь.
Дабы отвлечься от невеселых мыслей, Флоренс включила телевизор. Если сообщения о текущих событиях еще что-то для нее значили, то виды улиц и зданий различных городов страны не навевали никаких дорогих сердцу воспоминаний. Кое-что, разумеется, она знала, но именно знала, как знала порядок цветов в радуге или разницу в калорийности шоколадного торта и овсянки.
Обернув загипсованную руку полиэтиленовым пакетом, Флоренс заклеила его оставленным медсестрой пластырем, надеясь, что это сделает его водонепроницаемым, и направилась в общую с пациенткой соседней палаты ванную. Дело двигалось медленно, но все же ей удалось кое-как помыться и даже вымыть голову. Вытереться оказалось не так сложно, как Флоренс ожидала, удалось даже воспользоваться лосьоном.
Руперт предусмотрительно купил ей кое-какую одежду, поскольку от ее собственной почти ничего не осталось. У него оказался хороший глазомер, хотя выбор оставлял желать лучшего. Однако женщине в положении Флоренс капризничать не приходилось, особенно когда кто-то оплачивает счета. Ничего, ей бы только устроиться на работу, она все ему отдаст.
Джинсы оказались на пуговицах, что чуть было не довело ее до слез. О чем только он думал? Присев на край ванной, чтобы передохнуть, Флоренс взглянула на лежащий рядом бюстгальтер. Застегнуть его сзади было физически невозможно, поэтому она решила сделать это спереди и только потом перевернуть бюстгальтер вокруг тела на сто восемьдесят градусов.
