— Интересная мысль, — сдержанно отозвался мастер Джон. — Ты хочешь, чтобы мы обо всем рассказали и Софи?
Я кивнул.
Мастер Джон внимательно посмотрел на меня и медленно покачал головой.
— Прости, Фредди, — продолжил мастер Джон, — но я считаю, что мы не можем никому открывать твою тайну без особой на то причины. Так что давай договоримся, Софи мы пока ни о чем рассказывать не будем.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Молча смотрел я на мастера Джона неподвижной статуей. Как будто на меня пахнуло ледяным холодом и я оцепенел, превратившись в бездыханную сосульку. Ни в какие сосульки я, конечно, не превращался, но чувствовал себя приблизительно так, как я сейчас описал.
Постепенно во мне начала закипать ярость, настоящая хомячья ярость.
С каких это, простите, пирогов, мастер Джон мне тут будет указывать, что можно делать, а что нельзя.
Пора наконец напомнить ему: сначала в моей жизни появилась Софи. А уже потом он, мастер Джон.
И теперь он намерен запретить мне общаться с моей Софи?
Я ощерился и собрался уже было показать ему, где раки зимуют.
— Послушай, малыш, — мягко сказал мастер Джон. — Я не собираюсь тебе ничего запрещать. У меня нет на это никакого права. Но я хочу, чтобы ты сам понял, насколько опасно втягивать в это дело Софи.
«При чем здесь „опасно"? — возмутился я. — Мне что, кто-то угрожает? Я просто хочу иметь возможность разговаривать с ней, и все. И это мое личное дело, которое никого не касается».
— Все верно, дружок, — ответил мастер Джон. — Это никого не касается до тех пор, пока ты никого не подвергаешь опасности.
«И кого же я подвергаю опасности?»
— Софи, например.
Пять минут спустя от моей ярости не осталось и следа. Почти. Только чувство досады. Хотя я вполне согласился с аргументами, которые привел мне мастер Джон:
— Понимаешь, Фредди, ведь Софи еще совсем маленькая. Она, конечно, никогда специально никому не расскажет о твоей тайне, но она может просто случайно проговориться, и тогда…
Понятно, что тогда. Уже проходили. Лучше не вспоминать.
«Хорошо, — написал я на компьютере, — пусть будет как договорились. Расскажем только Лизе».
Согласиться-то я согласился, но легче мне от этого не стало. Я был зол на весь мир. И главное, на Лизу. Сам не знаю почему.
Я решил, что сегодня буду по отношению к ней подчеркнуто холоден. Никаких прыжков, никаких маханий лапами. Но стоило ей появиться, как я забыл о своем плане сурово наказать ни в чем не повинную Лизу. Она вошла в кабинет мастера Джона, рыжеволосая, стройная, высокая, благоухающая волшебным абрикосово-яблочным ароматом, и я растаял, как мороженое на солнце. Я тут же подхватился, встал на задние лапы и помахал ей. (Замечу в скобках, я единственный на свете золотой хомяк, который умеет махать лапой.)
— Привет, Фредди, — пропела Лиза своим мелодичным голосом, который так ласкает хомячьи уши. — Ну что, выспался? Наверное, видел вкусные сны? О мучном червячке, правда?
Удивительно, как она меня понимает! Чтобы продемонстрировать ей свое доброе отношение, я выполнил один из моих любимых кувырков.
Мастер Джон рассмеялся.
— Фредди к тебе явно неравнодушен, — сказал он.
— Я его тоже очень люблю, — ответила Лиза и посмотрела на меня. — Жаль только, что мы не можем общаться друг с другом. Хоть как-нибудь. Это было бы здорово!
«Не то слово! Дорогая Лиза, ты даже не подозреваешь, что очень скоро тебе представится такая возможность!»
Лиза продолжала пристально рассматривать меня. Интересно, чего она на меня все-таки уставилась?
Тут она резко повернулась к мастеру Джону:
— Ну, выкладывай, дорогой, откуда тебе стало известно, что полевым хомякам угрожает опасность?
— Сейчас, давай ты сначала сядешь, — сказал мастер Джон и пододвинул Лизе стул.
— Да нет, спасибо, я постою.
— Смотри, долго так не выстоишь. Особенно после того, как я тебе расскажу то, что собрался рассказать.
— Очень интересно, — удивилась Лиза и все-таки села.
— Н-да, — замялся мастер Джон, не зная с чего начать. — Так вот… Тебя, конечно, трудно чем-нибудь удивить, но мне кажется, что сейчас ты очень удивишься. И мне бы хотелось, чтобы ты, как бы это сказать, была готова к неожиданностям.
— Очень любезно, конечно, с твоей стороны, — отозвалась Лиза. — Но может быть, ты все-таки скажешь, в чем дело? Не бойся, в обморок я не упаду. Давай выкладывай, к каким таким неожиданностям я должна быть готова?
Но мастер Джон твердо решил, что Лизу нужно подготовить к сногсшибательной новости, и потому никак не отреагировал на ее слова, а вместо этого продолжил свое явно затянувшееся «вступление».
— Как говорил старик Шекспир, «есть многое на свете, дорогая Лиза, что и не снилось нашим мудрецам», — туманно изрек мастер Джон.
— Ну, и что же такое мне не снилось? — тут же отреагировала Лиза и вся как-то подобралась.
— Ладно, не буду больше испытывать твое терпение, — смилостивился наконец мастер Джон. — Только смотри не упади со стула.
«Сколько можно тянуть резину?» — подумал я.
— Взгляни на нашего Фредди, пожалуйста, — сказал мастер Джон и показал на меня широким жестом, будто он представлял всемирно известного артиста.
Лиза пристально посмотрела на меня. Выражение лица у нее при этом было довольно странным. С одной стороны, ей явно не терпелось узнать новость, на которую мастер Джон так старательно намекал все это время. С другой стороны, ее глаза подозрительно поблескивали, как будто в них плясали веселые смешинки.
— На первый взгляд, наш Фредди обыкновенный золотой хомяк, — продолжал свою речь мастер Джон. — Но это только на первый взгляд, потому что наш Фредди умеет делать нечто, чего не умеет делать ни один хомяк в мире. Я не имею в виду при этом его художественные трюки — махание лапой, кувырки и прочие радости… Ох, как все это сложно, — вздохнул вдруг мастер Джон, остановившись на самом интересном месте.
И тут вдруг Лиза спокойно так говорит:
— Джон, ты хочешь поведать мне о том, что Фредди умеет читать и писать?
Уже через минуту мастер Джон пришел в себя. Но, что ни говори, эта Лизина фразочка на целую минуту выбила его из колеи. Сначала он уставился на Лизу так, как будто она ему сообщила, что на самом деле она вовсе не Лиза, а космическое существо, явившееся на землю из галактики номер двадцать шесть. Потом он пробормотал что-то себе под нос, я толком и не разобрал, что-то вроде: «Не может быть, кошмар!»
