— Как это понимать? — выдавил он из себя с трудом, едва сдерживаясь. — Что вы делаете в моей машине, дражайшая особа? И с какой стати позволяете себе гнать ее на такой скорости, пока она еще не обкатана?
— Не обкатана? — с недоумением уставилась на него Фредерика. — Но такая машина не нуждается в обкатке. К тому же я не превысила девяноста миль, потому что собиралась развернуться…
— Ах, вы собирались развернуться, вот как? — Лицо джентльмена было бледно от ярости. — Премного вам благодарен… Слабое доказательство, что вы не угоняете мою машину. Но когда я говорю, что вы ехали со скоростью сто пятьдесят миль в час, значит, вы ехали со скоростью сто пятьдесят миль в час, и впредь прошу зарубить это на носу и со мной не спорить!
— П-понятно, сэр.
Фредерику охватил неподдельный страх, и она едва понимала, что говорит. Спрашивать, кто это такой, не имело смысла. Даже таксист сидел за рулем с видом человека, ожидающего, что в любой момент взорвется мина, и тому была причина. Он был сбит с толку с того самого мгновения, когда от него потребовали догнать «даймлер», прежде чем тот развернулся. Он робко напомнил разъяренному владельцу сего «даймлера», что столь изысканная старая машина, как его такси, со всеми ее причудами вообще не создана для того, чтобы ехать в кильватере какого-либо средства передвижения, способного выжимать хоть сколько-то миль в час. Она вполне пригодна лишь для того, чтобы ездить от вокзальчика и обратно, но пытаться кого-то обогнать — это уж слишком.
— Ради Бога, простите меня, сэр, — залепетала Фредерика, облизнув губы.
— Но вы так и не объяснили мне, что вы делаете в моей машине? Этот парень Уилкинс говорит, что привез вас вчера в Холл. Вы подруга Люсиль?
— Нет. — Язык Фредерики снова невольно скользнул по нижней губе. — Я… меня наняли возить вас, сэр.
— Что вы говорите? Возить меня?
Сказать, что мужчина пошатнулся и схватился за голову, было бы преувеличением; но одно можно утверждать наверное: в жизни он так не изумлялся. Он долго смотрел на девушку с полным недоверием и наконец, к ее ужасу, вымолвил:
— Вы, конечно, шутите.
— Я не шучу, мистер Лестроуд, — ответила Фредерика. — Меня направили к вам в агентстве по найму, в которое вы обратились с просьбой прислать в Фартинг-Холл шофера, и как можно скорее. Шофера с соответствующими профессиональными данными. А… а у меня именно такая квалификация, — добавила она, как ей самой показалось, еле слышным шепотом.
Хамфри Лестроуд повернулся к таксисту и велел ему ледяным голосом перенести свои вещи в «даймлер». Вещей оказалось немало; все это были дорогие и весьма потертые чемоданы. Так и должны выглядеть чемоданы, которые непрерывно ездят с места на место по всему земному шару и с которыми, как это водится, обращаются то с невероятным почтением, то с вопиющей небрежностью. На каждом чемодане стояли инициалы «Х.В.Л.», они были написаны крупными черными буквами и не были погребены под множеством отельных ярлыков, что, впрочем, неудивительно, поскольку мистер Лестроуд явно не допустил бы ничего подобного.
Сам мистер Лестроуд был высок ростом, темноволос, с четкими чертами лица и холодными глазами. Нет, взгляд у него не был тяжелым, хотя цвет глаз определить было невозможно — для этого надо было хорошенько их разглядеть; но Фредерика поняла, что досада, угнездившаяся в них в данный момент, объясняется внезапным шоком. Он был до глубины души взволнован и всеми силами старался не выдать себя, отчего губы его сжались, и четче смотрелась жесткая линия подбородка.
— Лучше пересядьте. Я сам поведу машину, — сказал он. — Я немного устал после поездки в Манчестер, но этот «даймлер» — моя новейшая покупка, и я не хотел бы, чтобы его превратили в лепешку на пути к Холлу.
Фредерика услышала собственный заикающийся голос:
— Но я вполне могу…
— Подвиньтесь. — Голос мистера Лестроуда стал ледяным, а челюсти сжались, так что заиграли желваки. Он расплатился с Уилкинсом, и таксист, наконец, осмелился с сочувствием посмотреть на девушку. Она еще вчера показалась ему милой молодой женщиной, но сейчас он даже несколько смутился, услышав, что она считает себя способной возить самого мистера Хамфри Лестроуда. Знай он об этом вчера, он хотя бы ее предостерег.
— Благодарю, сэр!
Уилкинс вернулся в свою допотопную машину, а мистер Лестроуд подождал, пока она не скроется с глаз долой и он не сможет спокойно двинуться на своем «даймлере» в сторону Фартинг-Холла. Фредерика тихонько сидела рядом, кусая до крови губы и ломая голову, всегда ли он такой несносный и почему Люсиль не предупредила ее. Нет чтобы сказать: «Он ни за что в жизни не позволит вам водить…» — и она бы придумала, что делать. Она бы поняла, что сделала ошибку, и вернулась утренним поездом в Лондон — тогда бы не пришлось терпеть подобного унижения.
— Я поговорю с этим агентством, — бросил мистер Лестроуд, ведя машину. — Они должны были заранее предупредить, что посылают ко мне девчонку. В наши дни все стандарты, конечно, разлетаются в пух и прах, но я привык, чтобы за мои деньги мне делали дело профессионально. Пусть расплачиваются за свой ляпсус — этого требует обычный здравый смысл!
Фредерика все кусала губы.
— Но не можете же вы отвергать меня только потому, что я девушка.
— Я? Не могу? — Он с интересом взглянул на нее, будто она вдруг ему понравилась. — В таком случае вы не знаете меня, дорогая юная леди. Я могу отвергнуть что угодно, если считаю, что у меня есть на то достаточные основания… А девушка вашей комплекции за рулем такого автомобиля — это просто смешно! К тому же вы совсем ребенок. Управлять какой-нибудь малогабаритной машиной — это еще куда ни шло, но и в этом случае я не хотел бы быть вашим пассажиром.
— Я ехала вовсе не беззаботно, когда вы увидели меня.
— Ну, это как смотреть.
— Я просто вживалась в машину… ну понимаете, что это такое. Сегодня утром, когда я первый раз вывела «даймлер», мне показалось, что сцепление немного жестковато, и я съездила в местный гараж к механику…
— Ах, вот оно что! Вы ездили на нем утром! — Лицо мистера Лестроуда стало черно как туча. — Пока я, ничего не подозревая, вкушал завтрак в поезде из Лондона, вы подвергали опасности мое последнее приобретение!
— Ну, не так уж рано это было, — призналась Фредерика — и тут же сама удивилась, как это она позволила себе сморозить подобную чушь, которая поведет лишь к дальнейшим расспросам.
— Ах, да вы были еще в кроватке, так ведь? Вы не из ранних пташек? Да будет вам известно, что, коль скоро я нанимаю работника, будь то мужчина или женщина, я ожидаю, что они будут честно трудиться за те деньги, что я им плачу! Ни при каких обстоятельствах я не позволю вести себя расхлябанно, так что можете считать, что вам повезло, что я не внесу вас в свою платежную ведомость.
— Наверно, так и есть, — кивнула Фредерика с покорностью, объясняемой полной подавленностью.
