Никогда до этих пор ему не приходилось видеть, чтобы женщина хлестала виски из бутылки, как, впрочем, и из стакана тоже. Кристина иногда пила вино, но только из хрустального бокала, и она никогда не держала во рту ничего крепче этого вина.
Несмотря на то что для Рейли это было шоком, такое поведение было естественно для личности, называющей себя Бренной.
Она оторвалась от бутылки и возвратила ее хозяйке таверны.
— Прошу прощения, миссис Мерфи, — сказала она несколько смущенно. — Дело не в этом. Дело в другом — вот в нем.
Теперь выбитой из колеи выглядела миссис Мерфи.
— О Господи! — пробормотала хозяйка.
— Я лучше пойду…
К величайшему разочарованию Рейли, мисс Бренна поплотнее запахнула плащ, скрыв под ним свои стройные бедра.
— И посмотрим, не смогу ли я уладить дело…
— О Боже! — выдохнула миссис Мерфи. — Право же, мисс Бренна, думаю, вам не стоит ходить одной.
— Со мной все будет в порядке. — Она тряхнула непослушными рыжими волосами, добавив: — Держите мистера Стабена в тепле и постарайтесь влить в него горячего чаю. Не виски, а чаю. Поняли, миссис Мерфи?
— Поняла, — пробормотала матрона. — Только будьте осторожны, мисс Бренна. Надвигается густой туман, и, похоже, дорога замерзнет.
Девушка отмахнулась от нее и произнесла:
— У доктора Стэнтона такой вид, что ему, по-моему, не повредит стаканчик виски.
Кивнув красивой головкой в сторону Рейли, она направилась к двери.
— И дайте ему сухую рубашку, если найдете подходящую по размеру.
Услышав это, Рейли понял, что она сбросила его со счетов целиком и полностью.
— Послушайте! — закричал он. — Я еще не закончил…
Но дверь «Истерзанного зайца» захлопнулась, чуть не задев его по лицу, и он был вынужден умолкнуть.
— Не принимайте близко к сердцу мисс Бренну, — посоветовала миссис Мерфи материнским тоном. Она поспешила к нему, расправляя на ходу давно обещанное одеяло, и обернула им плечи Рейли. — Давайте-ка обсохнем и согреемся. Должно быть, вы промерзли до костей. Мисс Бренна права насчет рубашки. Во всей деревне не найдется подходящей для вас, если не считать лорда Гленденинга, но никому не известно, одалживал ли он кому-нибудь свои рубашки. Выпейте-ка стакан вот этого и погрейтесь, пока ваша одежда высохнет.
Она налила ему виски из бутылки, к которой только что прикладывалась мисс Бренна.
Рейли рассеянно взял стакан из руки хозяйки, глядя вслед молодой женщине, так быстро исчезнувшей. Он хорошо видел в окно ее удаляющуюся фигуру, протерев для этого краешком одеяла запотевшее стекло. Она вскочила на серую кобылу. Ноги кобылы были чуть длиннее ног женщины.
«Ездит верхом без дамского седла! — отметил про себя Рейли. — Ну что тут можно сказать?..»
Прежде он никогда не видел женщины, сидящей на лошади по-мужски.
Его мать и сестры предпочитали кататься в фаэтоне от дома до парка и обратно домой. А Кристина вообще ужасно боялась лошадей. Насколько ему было известно, у нее не было даже костюма для верховой езды, не говоря уже о дамском седле.
Но дамского седла, по-видимому, не было и у этой амазонки, мисс Бренны. Рейли наблюдал за ней и видел, как она поддала своей серой лошадке пятками по бокам, и мгновенно и лошадь и всадница скрылись из виду в густом тумане.
— Ну прямо как королева Боадиция , — с изумлением констатировал Рейли, не сознавая, что говорит вслух, до тех пор, пока миссис Мерфи не ответила ему.
— Да, — сказала она без малейшего энтузиазма. — Точно как вы говорите, сэр. Так вы наконец избавитесь от мокрых штанов, или вы срослись с ними намертво? И если вы отдадите мне ваши сапоги, я велю Нэнси, чтобы она набила их ветошью, иначе кожа покоробится и они потеряют вид.
Рейли сел и без колебаний принялся стягивать сапоги.
— Кто эта женщина? — спросил он, пока занимался своей обувью. — Она ведь не здешняя?
— Вы спрашиваете о мисс Бренне? — поинтересовалась миссис Мерфи, следя за его действиями. Заметив, что ему не удается избавиться от сапог, она притянула его ногу к себе и принялась ему помогать.
— Она ведь уроженка Лондона? Верно?
Ей наконец удалось стянуть с него сапог, который при этом издал громкий звук, похожий на чавканье. Миссис Мерфи, качнувшись, едва устояла на ногах, а из некогда прекрасно выделанной тонкой кожи выплеснулась струя морской воды.
— Весьма сожалею, — сказал Рейли, заметив на полу растекавшуюся лужу. — Я заплачу, если вода нанесет вам ущерб. Итак? Она родом из Лондона?
Миссис Мерфи уже распорядилась, чтобы вытерли лужу, и, похоже, не расслышала вопроса Рейли, так как молча принялась трудиться над вторым сапогом.
— Должно быть, из Хэмпстеда, — продолжал Рейли, вытаскивая несколько банкнот из своего бумажника. — Вот она откуда. Я прав?
Второй сапог наконец сдался, и служанки снова принялись вытирать пол. Рейли пошевелил замерзшими пальцами в мокрых носках.
— Но какая девушка из Хэмпстеда проделает столь длинный путь сюда? — недоумевал он. — Должно быть, она замужем за каким-нибудь местным парнем?
Но он тут же подумал, что если бы она была замужем, ее едва ли называли мисс Бренна…
Нельзя было сказать, что его по-настоящему интересовало гражданское состояние женщин, имеющих несчастье носить столь безобразное имя — Бренна… Даже если они необычайно хорошенькие, и носят штаны, и ездят на лошади по-мужски. Особенно таких, что проявляют к нему явную антипатию. И к тому же столь уверены в себе.
Нет. Он здесь для того, чтобы доказать своей бывшей невесте, что он не дилетант, не верхогляд, а настоящий врач. И что у него твердое намерение спасать человеческие жизни. И именно поэтому он оставил практику в Лондоне, где его пациенты имели весьма неприятную привычку не страдать от болезней, угрожающих жизни.
Как он мог доказать свою приверженность медицине, если ему было некого лечить?
А он собирался это доказать, Господь тому свидетель, даже если бы пришлось терпеть пренебрежение тысячи таких, как мисс Бренна…
— Она из Лайминга, — сказала хозяйка таверны «Истерзанный заяц», и голос ее прозвучал очень уверенно. — Родилась и выросла здесь, в Лайминге.
Рейли был откровенно смущен.
— В Лайминге?
— Да, — ответила женщина, явно обескураженная его недоумением.
Рейли потребовалось несколько секунд, чтобы переварить это сообщение.
— Как такое возможно? Она, несомненно, хорошо образованна, к тому же обладает некоторыми медицинскими познаниями. Ведь не может же она быть повитухой? Для этого занятия она слишком молода. Ей ведь не больше двадцати?
