— Не сегодня, — отрезал Камень. — Дел еще много.
— А, так вы за хабаром прибыли?
— Нет, за хворостом. Пошли, студент. — Камень поднял рюкзак и накинул обе лямки на левое плечо.
— Это вряд ли. — Бодун покачал автоматом на ремне.
— Ты в человека-то когда-нибудь стрелял?
— И не раз, — буднично ответил он. — Вы, уважаемые, тропинки попутали. Здесь с людьми так разговаривать нельзя. — Да ты сам попутал! — рассвирепел Камень, но Бодун немедленно вздернул ствол. Настроен он был гораздо серьезней, чем можно было подумать, глядя на его одутловатое и в целом не злое лицо.
— Беспредельщики, — процедил Камень.
— Я нормального коньяка уж сколько месяцев не видел, — признался Митрич. — Я же не собираюсь у тебя его отнимать, зачем мне в Зоне такая репутация? Мы честно поменяемся. Тебе ведь нужен фонарик? Классный.
Он достал из кармана трубку чуть потолще авторучки и помигал лампочкой. Дохлый светодиод даже в кромешной тьме едва ли мог бы оказаться полезным.
— Это внукам на Новый год подгонишь, — сказал Камень. — Ладно, меня устроят два рожка.
— Два рожка тебе на голову самое оно, — съязвил Митрич. — Оружие и боеприпасы я не продаю.
— Пацифисты мы, — поддакнул Бодун.
— Есть детектор аномалий, — вспомнил Митрич. — Вот, гляди. Новенький!
Камень с сомнением посмотрел на серую пластмассовую коробочку. По маленькому квадратному экрану змеилась трещина, а резиновое уплотнение, теоретически переводящее прибор в разряд водонепроницаемых, в двух местах выглядело так, словно его грызли зубами.
— У меня идея, — высказался Гарин. — Провести нас кое-куда сможете?
Камень посмотрел на него с одобрением и уточнил:
— Нам к Пуху попасть нужно. Желательно до обеда.
— К какому Пуху?! — воскликнул Олег. — Нам нужно к переезду.
— К какому еще переезду? — в свою очередь удивился Митрич.
— Железнодорожному.
— Ну, это я и сам бы догадался. А конкретнее?
— Там по ходу разберемся.
— Парень, вокруг Янова столько переездов, что устанешь обходить. Но добраться до тех мест — задача не из легких.
— К Янову мы не пойдем, — заявил Камень. — Приведете к Пуху и коньяк ваш.
Сталкеры синхронно повернули к нему головы.
— Все зависит от того, сколько у вас с собой продукта, — осторожно произнес Митрич. — Путь-то не близкий. Три дня на собаках.
— Одна бутылка.
— Значит, и маршрут будет один. И это никак не Янов, — сочувственно сказал Митрич Олегу. — На Янов, браток, за пузырь топай сам. А к Пуху… что ж, к Пуху отведем без проблем. Хотя, уважаемый, мог бы и сразу предупредить, по каким ты тут делам. Меньше болтовни было бы. Давай.
— Проводишь к Пуху, тогда получишь, — отрезал Камень. Митрич помолчал, печально глядя в глаза уголовнику, потом развернулся и хлопнул друга по плечу:
— Похоже, не договорились.
На этот раз Бодун не стал грозить автоматом, имя неведомого Пуха на сталкеров подействовало слегка угнетающе. Они больше не спорили, они просто уходили.
— Армянский, десять лет выдержки! — крикнул Камень им вслед.
— Угостишь кровососов, они, кстати, скоро подойдут, — ответил Митрич, не оборачиваясь.
Камень выждал еще несколько секунд и, убедившись, что сталкеры блефуют крайне добросовестно, вполголоса выругался. Затем с хрустом свернул пробку.
— Тебе, Митрич, барыгой надо быть, а не сталкером.
— Мы и есть барыги. В свободное, так сказать, время. Сталкеры, не сбивая шаг, развернулись и приблизились к Камню.
Первым к бутылке приник Митрич. Кадык под кожей задвигался ритмично и мощно, как хорошо отлаженный механизм.
— Э, ты там не увлекайся, — занервничал Бодун, но механизм был глух и бесчеловечен.
Наконец Митрич оторвался от горлышка и расплылся в блаженной улыбке.
— Как дома побывал, — констатировал он, передавая часть гонорара подельнику. — Водка… ее я не могу. Пью, конечно. Но совершенно без удовольствия. А коньяк — это солнце. Это, парни, жизнь.
Он сощурился и поднял лицо к небу. В ту же секунду за деревьями тоскливо каркнула ворона, и небо затянуло невесть откуда взявшимися тучами. Бодун допивал свою долю уже под накрапывающим дождем. Разделавшись с остатками коньяка, он разочарованно взглянул на этикетку.
— «Таврия», три звездочки, — прочел он вслух тоном обманутого ребенка.
— Что-то быстро они налетели, — пробормотал Митрич, поглядывая в темное небо. — Не к выбросу ли дело идет, а?
— Нет, сегодня обойдется, я чую, — сказал Бодун, поправляя на плече тяжелый автомат. — Ну что, двинули?
— В сторону Янова, — с нажимом произнес Гарин. Он понимал, что находится в меньшинстве, но не мог смириться с тем, как его обошли. Вернее, даже не обошли — его интересы изначально никто не учитывал, и это было крайне обидно. Жизнь складывалась таким образом, что Олег довольно часто чувствовал себя беспомощным и никчемным, но никогда еще бессилие не было столь ощутимым. Что он мог сделать? Плюнуть на эту троицу и идти своим путем? Знать бы куда…
— К Янову нереально, — добил его Митрич.
— Тогда к выходу из Зоны.
— Зона — это не кинотеатр, где есть вход и выход. Не хотелось бы тебя огорчать, но вы залетели слишком далеко, чтобы отсюда можно было просто взять и вернуться.
— Тут, пожалуй, до Янова уже ближе, чем до Большой Земли, — подтвердил Бодун.
— Тогда до Янова! — отчаянно повторил Олег.
— Чудак человек, вот заладил… Объясни хоть, что ты на станции забыл?
— У них там наблюдатели сидят, — осклабился Камень.
— И что наблюдают?
— Исследовательский пост, — нехотя поправил Олег. — Остальное вас не касается.
— Мой друг — секретный студент, — с насмешкой сообщил уголовник. — Летел на этот самый пост, чтобы забрать чье-то сердце.
— Ты откуда знаешь? — крикнул Олег. — И что ты треплешься?
— Да я в отличие от некоторых в пути не кемарил. И во сне не бредил. «Забрать сердце, забрать сердце», — передразнил Камень.
— Стало быть, донорскими органами торгуем, — высказался Митрич. — Грешно это, парни.
— Как вы меня утомили, — простонал Гарин. — Какие еще органы? Мне нужно забрать «сердце оазиса» и вернуться в Институт. В крайнем случае — просто вернуться, в гробу я видал эти командировки.
— О, «сердце оазиса»! Достойная цель! — хрюкнул Бодун.
— Что не так? — устало спросил Олег.
— Да все нормально. Одна беда: «сердце оазиса» никто не видел. Потому что его не существует.
