Ознакомительная версия. Доступно 58 страниц из 286
3 и 4 мая в Мюнхене состоялось крупное совещание, на котором планировалось обсудить перспективы летней кампании на Востоке.
«На этих совещаниях, — писал генерал–полковник Г. Гудериан, — на которых присутствовали Верховное командование Вооруженных сил, представители Главного штаба Вооруженных сил, начальник Генерального штаба сухопутных войск со своими ответственными работниками, командующие ГА «Юг» фон Манштейн и ГА «Центр» фон Клюге, командующий 9‑й армией Модель, министр Шпеер и другие, стоял очень серьезный вопрос — должны ли группы армий «Юг» и «Центр» Восточного фронта в недалеком будущем (летом 1943 г.) начать наступление.
Этот вопрос обсуждался по предложению начальника Генерального штаба генерала Цейтлера, который хотел при помощи двойного флангового охвата уничтожить ряд русских дивизий под Курском, позиции которых образовали выдвинутую на запад дугу. Этим ударом он хотел ослабить наступательный порыв русской армии в такой мере, чтобы создать германскому Верховному командованию благоприятные предпосылки для дальнейшего ведения войны на Востоке. Этот вопрос горячо обсуждался еще в апреле, однако тогда, сразу после катастрофы под Сталинградом и после последовавшего поражения на южном участке Восточного фронта, едва ли кто мог думать [29] о крупных наступательных действиях. Но вот теперь начальник Генерального штаба хотел применением новых танков «тигр» и «пантера», которые должны были, по его мнению, принести решающий успех, снова захватить инициативу в свои руки.
Совещание открыл Гитлер. В своей 45‑минутной речи он обстоятельно обрисовал положение на Восточном фронте и поставил на обсуждение присутствующих предложения начальника Генерального штаба и возражения генерала Моделя. Модель, располагая подробными разведывательными данными, особенно аэрофотоснимками, доказал, что как раз на этих участках фронта, на которых обе группы армий хотят предпринять наступление, русские подготовили глубокоэшелонированную, тщательно организованную оборону. К тому времени русские уже отвели главные силы своих мотомеханизированных войск с выступающих вперед позиций и в свою очередь на вероятных направлениях нашего прорыва, который мы намечали провести согласно нашей схеме наступления, необычайно усилили свою артиллерию и противотанковые средства.
Модель сделал отсюда правильный вывод, что противник рассчитывает на наше наступление, поэтому, чтобы добиться успеха, нужно следовать другой тактике, а еще лучше, если вообще отказаться от наступления. По выражениям, в которых Гитлер преподнес мнение Моделя, можно было безошибочно определить, что оно сильно повлияло на него и что он не решается назначить наступление по плану Цейтлера. Гитлер попросил фельдмаршала фон Манштейна первым высказаться по предложению Цейтлера.
Манштейну не повезло, как часто бывало и во время его разговоров с глазу на глаз с Гитлером. Он сказал, что наступление имело бы успех, если бы его смогли начать в апреле; теперь же он сомневается в успехе. Для проведения наступления ему нужно дать еще две боеспособные пехотные дивизии. Гитлер ответил, что он не располагает такими двумя дивизиями и что Манштейн должен обойтись силами, которые у него есть; затем он еще раз повторил свой вопрос, но ясного ответа на него не получил. Затем Гитлер обратился к фельдмаршалу фон Клюге, который прямо высказался за предложение Цейтлера.
Я попросил слова и заявил, что наступление бесцельно; наши только что подтянутые на Восточный фронт свежие силы при наступлении по плану начальника Генерального штаба будут снова разбиты, ибо мы наверняка понесем тяжелые потери в танках. Мы не в состоянии еще раз пополнить Восточный фронт свежими силами в течение 1943 г.; больше того, мы должны теперь думать также и о снабжении Западного фронта [30] новейшими танками, чтобы уверенно встретить подвижными резервами ожидаемую в 1944 г. высадку десанта западных держав. Кроме того, я указал, что у танка «пантера», на который начальник Генерального штаба сухопутных войск возлагал большие надежды, обнаружено много недостатков, свойственных каждой новой конструкции, и что трудно надеяться на их устранение до начала наступления. Шпеер поддержал мои доводы в части, касающейся вооружения. Но только мы двое были единственными участниками этого совещания, которые на предложение Цейтлера ясно ответили «нет». Гитлер, который еще не был полностью убежден сторонниками наступления, так и не пришел в этот день к окончательному решению»{20}.
Удивляться такому единодушию остальных участников совещания не стоит, на нем собрались не просто генералы, которые планируют конкретную боевую операцию, а в значительной мере политики. Абсолютное большинство прекрасно понимали заинтересованность Гитлера в эффектной победе германского оружия на Востоке, поэтому и воздерживались говорить открыто «нет». Главный аргумент сторонников окружения советских войск в Курском выступе без обиняков высказал в ходе разговора Гитлера с генерал–инспектором танковых войск Г. Гудерианом фельдмаршал В. Кейтель:
«Мы должны наступать из политических соображений»{21}.
После чего ярый противник плана «Цитадель» Г. Гудериан спросил:
«Вы думаете, что люди знают, где находится Курск? Миру абсолютно все равно, возьмем мы его или нет. И вообще, зачем нам начинать наступление на Восточном фронте в этом году?»
На этот прямой вопрос Гитлер честно ответил, что от одной мысли об операции у него «начинает болеть живот».
На что Гудериан сказал: «В таком случае у вас совершенно правильная реакция на обстановку, откажитесь от этой затеи!» Но отговорить фюрера от задуманного генерал–полковник не смог. В конце разговора Гитлер признал, что, несмотря ни на что, он воплотит в жизнь план «Цитадель».
Судя по немецким источникам, руководство Германии все еще лелеяло надежду покорить весь мир. Свидетельство тому выступление Гитлера 8 мая на совещании гауляйтеров. Оно полно оптимизма, и ничто не свидетельствует о его сомнениях:
«Настанет время, когда Рейх будет господствовать над всей Европой. Мы должны будем выдержать еще очень много боев, но они, несомненно, приведут к блестящим успехам. [31]
С этого времени перед нами фактически откроется путь к мировому господству. Кто владеет Европой, тот несомненно завоюет и главенствующую роль в мире»{22}.
Однако «политические соображения», которым руководствовался Гитлер, планируя «котел» под Курском, были далеки от реалий войны. В первой половине мая чередой пошли крупные проблемы. Англо–американские войска сначала освободили Тунис, а затем вся группировка итало–германских войск была выбита с Северной Африки. Возникли серьезные проблемы у союзников — Муссолини и Хорти. В политических и военных кругах Италии и Венгрии начались брожение и глухое недовольство продолжавшейся войной. Об этом стало известно в Берлине. 15 мая на совещании Гитлер, сообщая об этом, неожиданно для генералов сделал вывод, что если ситуация будет развиваться в таком же направлении, то он готов отдать приказ об отходе из Орловского выступа и Донецкого бассейна, с целью высвобождения сил, на случай если возникнет необходимость поддержать союзников. На этом фоне вновь возник вопрос: «Стоит ли проводить «Цитадель»?»
Ознакомительная версия. Доступно 58 страниц из 286
