Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
Видимо, уровень нравственности в «артели рабочих» – египетских пролетариев – был очень низким; похоже, что среди рабочих было обычным преступлением «нападать на женщин, если они не местные». Мы не можем закрыть глаза на то, что в этом отношении египетское общество допускало такую же свободу, как и античное общество классической эпохи. Ни одного разумного человека не может оскорбить та наивность, с которой они говорили и изображали на письме в качестве часто употреблявшихся знаков то, что по нашим современным понятиям следует тщательно скрывать. С другой стороны, когда мы видим целый ряд непристойных рисунков, которые выполнил и снабдил подписями некий карикатурист, живший при XII династии, и знаем, что эта книга была обнаружена в гробнице, это нас шокирует: какова же должна быть нравственность у народа, который мог давать умершим в вечный путь такую литературу. И наконец, что могли бы мы сказать о древней священной книге, которая, описывая блаженную жизнь, ожидающую фараона после его смерти, уверяет его, добавляя несколько слов, которые мы не вполне можем понять, что на небесах он будет, если пожелает, «уводить жен от их мужей».
Конечно, существовало множество особ женского пола, которые не были «хорошими женщинами» (то есть не принадлежали к приличному обществу). Как и в других древних странах, часто это были женщины, покинутые своими мужьями и путешествовавшие по стране. Поэтому приезжая женщина всегда вызывала подозрения, и мудрец говорил; «опасайся женщины из чужих мест, о которой неизвестно, из какого она города. Когда она приходит, не смотри на нее и не знай ее. Она как водоворот в глубоких водах, глубина которых неизвестна. Женщина, муж которой далеко, пишет тебе каждый день. Если рядом с ней нет свидетелей, она встает и раскидывает свою сеть. О, страшное преступление слушать ее!» Поэтому тот, кто мудр, избегает ее и берет себе жену в юности; во-первых, потому что собственный дом мужчины – «лучшая из вещей», во-вторых, потому что «она одарит тебя сыном, подобным тебе». Иметь детей считалось величайшим счастьем, и отношения между родителями и детьми, как они предстают перед нами, – восхитительная картина египетской семейной жизни.
«Ты никогда не должен забывать, что твоя мать сделала для тебя, – учит мудрый Эней, – она родила тебя и вскармливала тебя всевозможными способами. Если ты забудешь о ней, она может упрекать тебя, она может «воздеть свои руки к богу, и он услышит ее жалобу». После положенного числа месяцев она родила тебя, она кормила тебя грудью три года. Она вырастила тебя, а когда ты поступил в школу и обучался письму, она каждый день приходила к твоему учителю с хлебом и пивом из ее дома».
Почтение, которое сын испытывал к матери, было так велико, что в гробницах эпохи Древнего царства мать умершего, как правило, бывает изображена вместе с его женой, а отец редко появляется на рисунках. На похоронных стелах более позднего времени тоже обычно указывали родословную умершего по материнской линии, а не по отцовской, как обычно делаем мы. Мы читаем: «Недему-снеб, рожденный от Сат-Хатор»; «Анхор, рожденный от Небонет», или «Себекреда, рожденный от Сент», но как звали их отцов, нам не сообщили, или отцы упомянуты лишь случайно. Возможно, этот странный обычай (и подобный ему обычай в Восточной Африке) возник из-за мнения, что происхождение ребенка можно доказать лишь со стороны матери, которая его родила, а кто отец, всегда можно лишь предполагать. Возникают неизбежные последствия такой точки зрения, и до сих пор в племенах туарегов звание вождя в знатных семьях наследует не его сын, а сын его сестры; то есть в том, что сестра умершего принадлежит к роду вождей, уверенности больше, чем в том, что к этому роду принадлежит сын самого вождя. Видимо, в знатных семьях Древнего Египта преобладал такой же порядок наследования, но наследником был не сын дочери, а сын старшей сестры. Мы уже упоминали, что в эпоху Среднего царства номы передавались от одной семьи к другой через наследниц, и потому тот, кто женился на наследнице (, как она называлась), получал для своего сына наследство своего тестя. В раннюю эпоху мы встречаем этих наследственных князей на каждом шагу; очевидно, они были высшей аристократией. Но даже в этих семьях наследство не всегда переходило к сыну дочери: у нас есть описанные современниками событий примеры случаев, когда наследование шло так, как нам представляется более естественным: наследство переходило непосредственно к сыну. Так, Нахт унаследовал город Менат-Хуфу от своего отца; Амони унаследовал ном Газели таким же образом, а Дхутхотеп унаследовал ном Берше от своего отца Гая. Но, несмотря на все эти исключения, описанный выше порядок, должно быть, считался установленным в старину обычаем и настолько вошел в плоть и кровь египетского народа, что естественным защитником подрастающего юноши считался «отец его матери».
Если чиновнику удавалось сделать блестящую карьеру, именно дед с материнской стороны имел от этого пользы больше всех: «Когда его ставят во главе суда, то отец его матери благодарит бога». От эпохи Нового царства до нас дошло сообщение о молодом военачальнике, который был принят на службу в королевские конюшни «ради отца своей матери», а когда должен был отправиться на войну, «оставил свое имущество на попечение отца своей матери»[6].
Тем не менее эти взгляды и обычаи были не в состоянии разрушить естественные взаимоотношения между отцом и сыном. Напротив, во все времена каждый отец от всей души старался оставить свою должность своему сыну, чтобы «его сын сидел в его кресле, когда он уйдет»; а священным долгом сына было «сделать так, чтобы имя его отца жило». В обоих случах боги подавали пример людям всех времен: Гор отомстил за смерть своего отца Осириса и очистил свое имя от обвинений, предъявленных Сетом, поскольку он сам взошел на «трон своего отца» и надел венец Атеф – корону отца – на свою голову.
Отец не очень много мог сделать для обеспечения того, чтобы сын стал его наследником: фараон должен был решать этот вопрос вместе со своими советниками, но они (если были набожными) считали своим долгом в наибольшей возможной мере исполнять упомянутое религиозное предписание, то есть «помещать каждого человека на трон его отца». Долг сына легче было выполнить, учитывая то, как сын должен был давать жизнь имени своего отца: для этого надо было поддерживать в хорошем состоянии отцовскую гробницу и приносить там положенные жертвы в дни праздников. Многие благочестивые сыновья заверяют нас в своих жизнеописаниях, что выполнили эти священные обязанности: например, номарх Хнемхотеп рассказывает: «Я сделал так, что имя моего отца увеличивалось, установил место для его посмертного почитания и выделил для этого поместье. Я сопровождал в храм мои статуи (то есть статуи членов своей семьи в дни шествий). Я подносил им дары – чистый хлеб, пиво, растительное масло и благовония. Я назначил похоронного жреца и наделил его землей и работниками. Я выделил дары для умерших на каждый праздник, который проходит в некрополе». Эти обязанности по отношению к умершим переходили как наследство по прямой линии от одного главы семейства к другому, но подобный долг был и у других членов семьи, даже в более поздних поколениях они тоже должны были поддерживать установленный культ и в праздничные дни оказывать почести своим предкам (своим благородным людям, как их называли).
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
