Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Косвенно эту гипотезу подтверждает и то обстоятельство, что легенда о Кие была известна уже армянскому историку VII века Зенобу Глаку, который приспособил ее к своей «Истории Тарона». По всей видимости, легенда попала к армянам от славянских поселенцев, которых расселяли арабы и ромеи на границе Империи и Халифата. С другой стороны, вроде бы именно славяне рассказали армянам легенду о Кие, Щеке и Хориве, которые стали у армян Куаром, Мелтеем и Хореаном. Причем в армянском варианте упоминается «земля палуни», то есть полян! Однако с полянами тут связан только младший брат – Хореан/Хорив. То, что уже в VII веке существовало эпическое сказание о трех братьях-градостроителях, говорит о том, что сложилось оно еще ранее, и, вероятно, в те времена, когда русы и поляне входили в одно объединение, как и в X веке. Такое предположение находит подтверждение в том, что летописец отождествляет предков славян с нориками – жителями римской провинции Норик, где в V веке существовало государство русов-ругов. С другой стороны, в «Саге о Тидреке Бернском» конунг Вальдемар/Владимир Красно Солнышко называется правителем русов и полонов, то есть полян/поляков (германский эпос вообще выделяет в массе безликого Вендланда, не считая русов, только полян и велетов – лютичей)! О древности полянского племени говорит и то, что уже в том же VII веке они были расколоты на три крупных группы – днепровскую, балканскую (вошли в состав Болгарии) и вислянскую, ставшую основой польского государства. При этом сам этноним оказался удивительно устойчив, что опять же свидетельствует о том, что сложился полянский этнос задолго до раскола. Полян постигла судьба всех древнейших славянских народностей – хорватов, дулебов, сербов, северян, дреговичей-другувитов, ободритов, оказавшихся разбросанными в самых разных уголках Центральной, Восточной и Южной Европы.
В связи со всем вышесказанным большую важность представляют те поздние летописи, которые относят строительство Киева к IV веку. К 375 году относит это событие киевский «Синопсис» XVII века.
Полянский летописец, споря с теми, кто считал Кия простым перевозчиком или даже разбойником, опирался на предание о том, что Кий ходил к Царьграду и там получил от императора, имени которого сказание не сохранило, большие дары и почести. После Кий пытался утвердиться на Дунае, где построил городок Киевец, но встретил упорное сопротивление со стороны дунайцев и был вынужден покинуть негостеприимное место и вернуться в Киев. Скорее всего, последовательность была иной: приход Кия к императору – неудачная попытка закрепления на Нижнем Дунае (летописные дунайцы жили на территории современной Румынии до прихода валахов) – строительство Киева. Возможно, что летописец или его информатор несколько отредактировали предание, и изначально конфликта с дунайцами не было, а рассказывалось о строительстве на Дунае именно Киева. Только вот о каком Киеве речь?
В поздней византийской хронике Никифора Григоры (1-я пол. XIV века) мы находим сообщение о службе при дворе Константина Великого (ум. 337 г.) некоего русского князя. Именно в начале IV века русы-руги становятся федератами Империи, что было зафиксировано в Веронском документе (307–314 гг.).
При последующих императорах отношения русов описываются уже не такими дружественными. Между 379 и 395 гг. Степенная книга (XVI в.) говорит о «брани с русскими вои» императора Феодосия. Сведение заимствовано, видимо, из жития Ивана Пустынника Египтянина. Здесь же упоминается о нападении русов на «Селунский град». Известие восходит к Житию Дмитрия Селунского. Эти даты совпадают со временем легендарного основания Киева Дунайского.
Только римско-русским союзом можно объяснить также появление латинских имен у русов. В преданиях, которые использовал Саксон Грамматик в «Деяниях данов» упомянут конунг Веспазий, которого он называет правителем Палтиски – Полоцка. Он же знает вождя русов Флокка, очень напоминающего Флакцитея, одного из последних королей Ругиланда, имя которого, возможно, связано с латинским «Флакк». От этих же времен надо полагать и РУСЬское слово «комент» – совет вождей войска, которое сообщает Лев Диакон.
Но если «Сказание о Кие» восходит к событиям IV века, когда поляне были еще едины и входили в состав Дунайской Руси – Ругиланда, то не сохранилось ли схожих преданий у поляков – потомков тех же полян?
Западнославянские предания о первых князьях и их русские параллели
К сожалению, польский эпос в целом виде до нас не дошел. Отдельные сказания о рождении Польского государства были записаны поздними хронистами. Однако именно эти сказания находят удивительные параллели в русских былинах!
К примеру, один из древних легендарных князей полян Лешко Попелюш, победивший хитростью завоевателя «Александра Македонского» с бумажными крыльями, – двойник Алеши Поповича, победившего чудовищного Тугарина Змеевича с бумажными крыльями!
В преданиях о князе Краке рассказывается о междоусобице его сыновей, одного из которых зовут также Крак, – тот же сюжет использован в былине «Королевичи из Крякова», в которой один из братьев Петр – тезка своего отца, при этом польские королевичи оказываются «святорусскими богатырями»!
Наконец, только в польском языке «богатырь», как и в русском (не в белорусском и украинском, что странно!), сохранилось в значении «герой».
Предок-эпоним польского народа Лях, или Лех, оказывается сыном праотца Слава и братом Руса и Чеха. Этот сюжет, а также предание о князе Краке-Кроке объединяют польские сказания с преданиями чехов о происхождении чешской династии Пржемысловичей, что заставляет и чехов включить в число племен, входивших в древнее Русское государство, тем более что Ругиланд располагался именно в древней Богемии, а главный богатырь русских сказаний Илья носил изначально прозвище не Муромец, а Моровлин – Моравец, выходец из Моравии!
Итак, в чехо-польских преданиях рассказывается о праотце Славе из Паннонии (отражение преданий о славянской прародине), сыновья которого Лех, Чех и Рус дали имена своим племенам. Чех передал власть мудрому судье Кроку, так как у него не было своих наследников. Крок же передал власть трем дочерям – Либуше, Кази и Тэтке. После бунта чехов, не хотевших подчиняться женщине, Либуше взяла в мужья обладавшего полубожественным могуществом пахаря Пржемысла, который и стал родоначальником чешской династии. Этот Пржемысл удивительно напоминает былинного полубога – пахаря Микулу Селяниновича, хранителя тяги земной, превосходящего и горного титана Святогора, и оборотня Волха Всеславича!
Анализ былин о Микуле привел Льва Прозорова к мысли, что Микула изначально был князем какого-то славянского племени (по мысли автора, это были кривичи). Он отождествлял богатыря-пахаря с героем белорусских сказаний князем-пахарем Радаром, но Радар, пропахавший на краковском драконе-цмоке (!) Западный Буг – границу с королем Лехом (!!!), был скорее героем эпоса дулебско-волынских, а не кривичских сказаний. Кривичский герой – это лесной охотник Бой или Бай, прародитель белорусов, хозяин исполинских собак Ставра и Гавра.
Сказания чехов помнят о борьбе их с братством или, точнее, сестринством женщин-воительниц во времена перед избранием Пржемысла. Это были настоящие славянские амазонки, которые не раз одерживали верх над мужчинами. О существовании этих амазонок сообщает и лангобардский историк Павел Диакон, отмечающий, что, по слухам, город амазонок существует в глубинах Европы и в его время. Германский король Оттон I рассказывал о Городе женщин послу халифа Ибрагиму ибн Якубу в Х веке; позже, вероятно, опираясь на него же, об амазонках сообщают и другие арабские географы. Наконец, сирийский автор VI века Псевдо-Захария Ритор называет амазонок по соседству с мифическими псоглавцами, загадочными амазаратами и «народом Рос».
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
