Свидетельств того, что Цыси как наложница пользовалась особым вниманием императора, не сохранилось. Постельной жизни императора в Запретном городе велся самый прилежный учет. Имя выбранной на ночь наложницы он помечал на бамбуковой дощечке, которую подавал ему старший евнух после вечерней трапезы, обычно вкушаемой в одиночку. Он пользовался двумя спальнями; в одной из них на всех стенах висели зеркала, а в другой стены украшала шелкография. Кровати драпировались шелковыми занавесками, а внутри вывешивались мешочки с благовониями. Когда император отправлялся в постель, пологи опускали. Делалось это из соображений обеспечения безопасности императора, чтобы даже ближайшие слуги не могли знать наверняка, которую из постелей тот занял. Правилами двора императору запрещалось спать в постелях своих женщин. Они приходили к нему, и, если верить легенде, избранницу приносил ему один из евнухов, причем уже обнаженную и завернутую в шелк. После соития женщина покидала спальню императора, так как оставаться на всю ночь ей не разрешалось.
Хромой Дракон любил плотские утехи. О его любовных похождениях сохранилось рассказов больше, чем об интимных утехах большинства цинских императоров. В скором времени его гарем увеличился до 19 наложниц, причем кое-кого из них перевели туда из дворцовой прислуги, которую тоже выбирали по всей стране, в основном из маньчжурских семей происхождением попроще. К тому же к нему в постель приводили женщин, не состоящих на службе при дворе. Ходили слухи, будто бы подавляющее их большинство числились проститутками народности хань с перевязанными ступнями ног, а он питал особое влечение к дамам с таким увечьем. Поскольку на территории Запретного города действовали строгие правила, говорят, что их тайком приводили в Старый летний дворец – Юаньминъюань (Сады совершенной ясности), – представлявший собой гигантский садово-дворцовый комплекс и располагавшийся приблизительно в 8 километрах к западу от Пекина. Распространявшиеся на него правила позволяли императору свободнее предаваться срамным утехам.
На протяжении без малого двух лет живший активной, даже неистовой половой жизнью император к Цыси не проявлял ни малейшего интереса. Она оставалась наложницей шестого разряда, тогда как наложниц ниже ее по статусу повышали до ее уровня. Что-то отвращало от нее императора. Иногда юной Цыси, мечтавшей ублажить мужа, казалось, что она совершила ошибку, когда попыталась разделить с ним его тревоги. У императора Сяньфэна возникли колоссальные проблемы. Сразу после его восшествия на трон в 1850 году на территории южной приморской провинции Гуанси разразилось крупнейшее в истории Китая крестьянское восстание так называемых тайпинов. Там из-за возникшего голода десятки миллионов земледельцев прибегли к последнему средству своего спасения – к вооруженному мятежу. И это притом, что им грозили самые ужасные кары. Их вожакам полагалось обязательное наказание в виде линчи – «смерти от тысячи порезов». Во время такой публичной казни у приговоренной жертвы медленно по кускам отрезали плоть. Но даже опасность суровой расправы не пугала крестьян, перед которыми маячила медленная смерть от голода, поэтому мятежные отряды тайпинов росли от сотен до тысяч человек. В конце марта 1853 года мятежники ворвались в древнюю столицу Китая город Нанкин и там провозгласили свое государство Тайпин Тяньго – Небесное царство великого спокойствия. В день получения сообщения об этом император Сяньфэн рыдал прямо перед своими чиновниками-мандаринами.
Императора преследовали и другие напасти. Практически во всех восемнадцати провинциях внутри Великой Китайской стены отсутствовал должный порядок из-за многочисленных восстаний. Мятежники разграбили и разрушили бессчетное количество деревень, а также малых и больших городов. Империя находилась в таком бедственном положении, что в 1852 году император Сяньфэн счел своей обязанностью выпустить Высочайшее извинение перед своим народом. Эта мера считалась исключительной формой раскаяния монарха перед нацией.
Как раз после этого события Цыси оказалась при дворе императора. Трудности, переживаемые ее мужем, ощущались даже в самой глубине Запретного города. Государственные запасы серебра империи сократились до минимального за все времена уровня в 290 тысяч лянов. Ради погашения затрат на содержание своих солдат император Сяньфэн открыл кубышку августейшей семьи, где, как это ни прискорбно, оставалось всего лишь 41 тысяча лянов, которых едва хватило бы на одни суточные расходы. Пришлось отправить на переплавку сокровища Запретного города, в том числе три гигантских колокола, изготовленные из чистого золота. Своим наложницам он собственноручно написал строгие указания наподобие тех, что приведены ниже: «Никаких крупных клипс на уши или нефритовых серег. Не больше двух цветков в волосы, а ту, которая будет носить три, подвергать наказанию. Каблуки туфель разрешаются высотой не больше одного цуня [примерно 2,5 см], а ту, у которой каблуки окажутся высотой больше полутора цуня, подвергать наказанию».
Катастрофы империи напрямую задели семью Цыси, с которой она поддерживала связь. Перед появлением Цыси при дворе ее отца перевели в провинцию Аньхой рядом с Шанхаем, назначили губернатором области в составе 28 уездов. Он поселился в процветающем городе на реке Янцзы – Уху. Однако рядом находились беспокойные тайпины, и через год ему пришлось спасаться бегством после того, как мятежники взяли штурмом его город. Испугавшийся гнева императора – к тому времени несколько чиновников, оставивших порученную им вотчину, лишились головы, – Хуэйчжэн заболел и летом 1853 года умер.
После смерти отца, с которым у нее существовала тесная духовная связь, Цыси осознала, что должна что-то сделать для империи и своего мужа. И она попыталась высказать ему несколько соображений по поводу того, как следует обращаться с восставшими подданными. Исходя из собственного жизненного опыта, когда в родной семье к ее мнению прислушивались, она, похоже, предположила, что Сяньфэн тоже по достоинству оценит соображения своей наложницы. Однако он лишь разозлился на нее. В соответствии с древней китайской традицией при цинском дворе императорским наложницам категорически запрещалось вмешиваться в государственные дела. Император Сяньфэн приказал императрице Чжэнь разобраться с Цыси и самыми унизительными словами – «лукавый и коварный» – охарактеризовал ее совет. Цыси нарушила основополагающее правило, и ей грозило суровое наказание вплоть до смерти[4]. Широкую известность приобрела повесть о том, что император Сяньфэн позже передал императрице Чжэнь конфиденциальный указ, при этом он говорил о своем беспокойстве по поводу того, что после его смерти Цыси попытается вмешиваться в государственные дела. Если она себе такое позволит, императрице Чжэнь следовало показать данный указ великим князьям, и те должны ее «ликвидировать». Так случилось или все это только домыслы, но после смерти мужа императрица Чжэнь показала документ со смертным приговором Цыси, а потом его сожгла.
Императрица Чжэнь оказалась женщиной храброй, и современники к тому же хвалили ее за доброжелательность. Когда какая-либо из наложниц вызывала гнев императора, она всегда выступала в роли примирительницы. Теперь, похоже, она замолвила доброе слово за Цыси. Она вполне могла выдвинуть в качестве довода то, что Цыси всего лишь попыталась, возможно перейдя рамки дозволенного, выразить свою любовь к его величеству и заботу о нем. Императрица Чжэнь спасла Цыси в самый опасный для той момент. Так закладывалось основание в пожизненную преданность Цыси императрице. Та ответила ей взаимностью. В отношениях с императрицей Чжэнь Цыси всегда проявляла полную откровенность. Притом что ее вряд ли устраивало положение наложницы самой низкой категории, тогда как Чжэнь достигла высот императрицы, Цыси никогда не позволяла себе попыток подорвать ее авторитет. Даже злейшие ее враги не могли выдвинуть обвинения в подобных замыслах. Если дело касалось зависти, которая в положении Цыси представляется практически неизбежной, она прекрасно ее скрывала, чтобы невзначай не отравить отношения с императрицей. Цыси не просто смирилась со своим положением, а проявляла большую мудрость. Таким образом, никакого соперничества между двумя этими женщинами не возникло, они стали добрыми подругами, причем императрица при обращении называла Цыси исключительно Младшая сестра. На самом деле Чжэнь была на год младше Цыси, но в данном случае она подчеркивала таким образом свое главенство в качестве императрицы.
