Мара мчится вниз с холма. И слишком поздно вспоминает, что Тэйн так и не ответил на ее вопрос о бабушке.
* * *
Мара не сразу идет домой. Вместо этого она направляется в деревню, расположенную меж двух холмов. Не слышно больше ни стука молотков, ни визга пил, только ветер завывает между домами. Все ставни плотно закрыты и заперты — Винг готовится к встрече с очередной бурей.
Мара подходит к дому на самом краю деревни и стучит в ободранную дверь. Изнутри слышится громкий голос; дверь открывается. На пороге стоит высокий и стройный подросток; у него ярко-синие глаза и рыжеватые волосы — память о кельтском прошлом острова. У отца и младшего брата Мары (как, впрочем, и у большинства жителей Винга) глаза и волосы точно такие же. Марины темные глаза и иссиня-черные волосы — от других предков. Когда-то, давным-давно, на Винге высадились испанцы, спасшиеся после кораблекрушения. Маре их «наследство» досталось по маминой линии.
Мальчишка втаскивает Мару в дом и захлопывает дверь перед самым носом у ветра. Он с ног до головы перемазан в грязи, пыли и паутине.
— Мара! Ты почему до сих пор не дома?! — восклицает Роуэн, расплываясь в улыбке, и девочка понимает, что он рад ее видеть.
— Я помогала Тэйну, и вдруг началась буря, а я хотела...
Мара умолкает, потому что сначала она просто хотела повидаться с друзьями до того, как непогода снова запрет ее в доме. Но сейчас она вдруг понимает, что ей совершенно необходимо рассказать Роуэну о своем разговоре со стариком. Но буря усиливается — она может не успеть поделиться всем, что узнала.
— Ты что, привидение увидела? — спрашивает Роуэн. — С тобой всё в порядке? А с семьей?
Мара молча кивает; у нее дрожат губы.
— Это невыносимо, Роуэн! Я сойду с ума, если еще хоть немного просижу взаперти. Вас хоть двое. Есть с кем поговорить…
— Мы не разговариваем. Разговаривает одна Гейл. Причем постоянно. А мое дело — слушать, — с улыбкой возражает Роуэн. — И потом, у тебя есть Кори.
— Но он же еще маленький…
Мара знает, что ей надо торопиться домой. Уже слышно, как пенистые волы с грохотом обрушиваются на берег. Но ей просто необходимо с кем-то обсудить услышанное. Отец сразу же начнет оспаривать предсказания Тэйна. Мама скажет, что всё это ерунда, а потом всю ночь будет думать и волноваться. А Кори слишком мал, чтобы понять.
— Пошли, заскочи хоть на минутку, — зовет ее Роуэн. — Гейл тебя повсюду искала. Вот она обрадуется, что ты пришла!
Мара идет за Роуэном по коридору, а потом спускается по узкой каменной лестнице в подвал. Один угол освещен свечами. Там на куче овечьих шкур сидит Гейл и, как всегда, что-то шьет, щуря синие — совсем как у брата — глаза из-под такой же рыжеватой челки. Сверху над ней нависает полог, сооруженный из старых занавесок, который Гейл украсила и увешала всем, что нашлось в доме блестящего: шелковыми ленточками, тесьмой, старыми бусами. Кажется, что она сидит в сильно потрепанном, но чрезвычайно экзотическом шатре.
— Ее зимний проект, — объясняет Роуэн. — Гейл вдохновилась картинкой из «Тысячи и одной ночи».
Книги и ткани (ленты, лоскутки трикотажа, обрывки нейлона и шелка) — едва ли не самая большая ценность на острове. Гейл и Роуэн всеми правдами и неправдами стараются раздобыть как можно больше того и другого, чтобы было чем заняться долгими штормовыми месяцами.
Гейл поднимает голову, чтобы узнать, с кем разговаривает брат, и тут же выбирается из своего шатра.
— Мара! Как же я по тебе соскучилась!
Она начинает тараторить с бешеной скоростью, проглатывая знаки препинания и, кажется, даже не переводя дыхания:
— Я заходила к тебе домой сегодня утром но никто не знал где ты и тогда я пошла на берег а потом встретила еще людей и мы говорили говорили а когда закончили уже поднимался ветер но я подумала что надо бы заглянуть к Тэйну потому что может быть ты пошла к нему но потом я подумала что конечно ты бы сначала зашла к нам потому что мы так давно не виделись.
Тут Гейл замечает расстроенное лицо подруги и резко сбавляет обороты:
— Что случилось?
Мара плюхается на пыльную подушку и, глубоко вдохнув, начинает пересказывать Гейл и Роуэну свой разговор со старым Тэйном. Роуэн внимательно слушает, осаживая сестру, которая то и дело норовит перебить Мару.
— Тэйн не верит в чудеса, — говорит в заключение Мара — Мне кажется, я тоже. Хотя, наверное, хотела бы поверить. Но море всё поднимается и поднимается, и ничто его не остановит. Мы не можем сидеть, закрывшись на все засовы, и надеяться на авось. Мы должны действовать!
— Но что мы можем сделать?! — горячо возражает Гейл. — Даже если это правда, хотя это и неправда, не можем же мы просто взять и отправиться в плавание через океан в надежде наткнуться на эти города! Я даже не верю, что они существуют. Это невозможно! Наверное, Тэйн узнал о них не из новостей, а из какого-нибудь фильма, который показывали по этому самому теле-как-его-там…
— Телевизору, — подсказывает Мара.
— А потом у него в голове всё перепуталось, — гнет свое Гейл. — Он ведь все-таки старенький…
— Ничего у него не перепуталось, — говорит Мара. — Он самый умный из всех, кого я знаю.
— Ну хорошо, — уступает Гейл — Но, если бы такие города были, мы бы об этом знали. Кто-нибудь приехал бы и рассказал нам.
— Как бы не так! — встревает Роуэн. — Они поступили бы точно так же, как и мы — думали бы только о себе. Готов поспорить, что никто на свете даже не догадывается о нашем существовании. Если есть еще какой-нибудь свет, кроме нашего…
— Ты думаешь, весь остальной мир затонул? — шепотом спрашивает Мара. Ей страшно произнести это вслух.
— Нет! — в ужасе кричит Гейл. — Прекратите сейчас же! Слушать вас не хочу! Мама говорит, Бог позаботился о нас, а значит, он позаботился и о других. Конечно, позаботился!
— Бог? — размышляет вслух Роуэн. — А что такое Бог? Может быть, тоже сказка. А люди убедили себя в том, что это правда. Я люблю сказки, но разве они нас спасут?
Он обводит взглядом книжки, сваленные кучами по всему подвалу, и пожимает плечами.
— Когда я читаю старые книги и представляю себе всех этих замечательных людей и удивительные места, которые раньше существовали, то всегда думаю: уцелело ли хоть что-нибудь из того, что было раньше? А вдруг на Земле остались только мы? Но тогда куда делся Бог? Или этот Бог совсем не такой, каким ты его себе представляешь, — говорит он сестре. — Не добрый и не заботливый. Почему ты веришь в Бога, но не веришь в гигантские города? У тебя ведь нет доказательств ни того, ни другого.
— Не смей! — кричит Гейл. — Истории о Боге записаны в церкви, на стенах. Если бы это была неправда, зачем бы люди стали мучиться и вырезать их на камне?
— Затем, что люди любят истории о любви, — просто отвечает Роуэн, касаясь пачки книг.
