— О'кей, — пожал плечами я.
Мы слушали грузные шаги Германа, поднимающегося по лестнице. С его уходом комната сразу стала более просторной.
— Что же, — сказал я, — мое доверие тоже куплено.
— Мы не собираемся шутить, мистер Джексон, — Паркер выпрямился в кресле, сжав кулаки. — Вам заплатили за вашу работу, и заплатили хорошо. Я не нуждаюсь в вашей наглости, ясно?
— Пока я получил всего две сотни, — ответил я, с улыбкой глядя на него. — Если я чем-то вас не устраиваю, можете отправить меня обратно. Задаток возместит потерянное мной время. Выбирайте.
В дверь постучали, и это несколько разрядило обстановку. Он крикнул «войдите» злобным голосом, но все же спрятал в карман руки, сжатые в кулаки. Вошел водитель, держа в руках блюдо. Он был одет в белую куртку, несколько великоватую для него. На блюде лежали сэндвичи, явно сделанные наспех. Теперь, когда на нем не было фуражки, я узнал его. Несколько раз я его видел в порту. Это был человек маленького роста, смуглый и черноволосый, мрачного вида, с бегающими глазами. Он был таким же новичком в своей работе, как я. Войдя, он бросил на меня быстрый взгляд, и на лице его мелькнуло удивление.
— Что это должно означать? — спросил Паркер, указав на блюдо. Голос его был сухим, как стук бревна.
— Мистер Герман приказал принести сэндвичи, сэр.
Паркер встал и исследовал сэндвичи с видом крайнего отвращения.
— Кто станет есть это дерьмо, дубина! — рявкнул он. — Кто так режет хлеб! Для сэндвичей нужны тонкие ломти! — Удар снизу швырнул содержимое подноса прямо в лицо бедняги. Хлеб и цыплята полетели на пол, крошки застряли в волосах. Парень остался неподвижным, только побелел как полотно. — Убирайся и принеси другие! — Отвернувшись, Паркер подошел к французскому окну, отдернул штору и уставился в темноту. Он не повернулся, пока не ушел водитель.
— Мы не хотим есть, старина, — крикнул я ему вслед. — Так что можешь не возвращаться.
— Вы могли бы и не отдавать приказаний моим слугам, — прошипел он дрожащим от ярости голосом.
— Если вы будете вести себя, как старая истеричка, то мне лучше пойти спать. Особенно, если вам нечего сказать. Не мог бы ты держать себя в руках, приятель.
Паркер резко обернулся. Гнев обезобразил его лицо.
— Я предупреждал Германа, что с вами придется трудно, — выпалил он, пытаясь удержать себя в руках. — Предупреждал, что лучше оставить вас в покое. Мелкий негодяй вашего сорта никому не может принести пользы.
Я послал ему улыбку.
— Меня наняли сделать дело, и я его сделаю. Но я не оскорбляю ни вас, ни толстяка. Если вы нуждаетесь в моих услугах, то валяйте, рассказывайте. Иначе я уйду.
Паркер пожал плечами и, к моему удивлению, вдруг успокоился.
— Хорошо, Джексон, — произнес он. — Не будем ссориться.
Подойдя к столу, Паркер выдвинул один из ящиков и достал сложенный пополам лист голубой бумаги.
— Это план дома Бретта, — пояснил он. — Изучайте.
Я налил себе еще виски, бесцеремонно взял толстую сигару, лежащую на столе, развернул план и принялся изучать его. Наклонясь надо мной, Паркер указал вход и место расположения сейфа.
— Учтите, два садовника охраняют сад. Это бывшие полицейские, и у них отменная реакция. В доме искусная система сигнализации, но заблокированы только окна. Я устроил так, что вы сможете пройти черным ходом. — Палец его уперся в план. — Пройдете по коридору, подниметесь по лестнице и окажетесь возле кабинета Бретта. Сейф стоит в том месте, где сделана красная пометка.
— Одну минутку! — резко оборвал я его. — Герман ни словом не обмолвился ни о сторожах, ни о сигнализации. Как же это малышка Рукс умудрилась открыть сейф, не включив сигнала тревоги? Или сигнализация тоже спала?
Он ответил без колебаний, словно всю жизнь ждал этого вопроса:
— Убирая кинжал в сейф, Бретт забыл включить сигнализацию.
— Вы думаете, сигнализация все еще отключена?
— Возможно, но не следует слишком на это рассчитывать.
— А охрана? Как мне избавиться от них?
— Они находятся в другом конце сада.
Все это мне не очень улыбалось. Садовники, которые на самом деле полицейские. Здесь можно было запросто влипнуть.
— У меня имеется ключ от черного хода, — небрежно заметил он. — Так что вам ничего не придется делать.
— Вот как? Вы здорово работаете!
Он промолчал. Я взглянул на огонь в камине.
— Что произойдет, если мне не удастся пройти незамеченным и меня схватят?
— Наш выбор не пал бы на вас, если бы мы рассматривали такую возможность, — сказал он, улыбаясь.
— Это не ответ на мой вопрос!
Он пожал плечами.
— Придется сказать правду.
— Историю о малышке, которая разгуливала по ночам?
— Разумеется.
— Заставить Редферна поверить в эту фантастическую историю — это было бы забавно.
— Если вы будете осторожны, вам не придется этим заниматься.
— Будем надеяться, не придется, — я допил виски и поставил бокал на стол. — Я изучу план в постели. Что еще?
— У вас имеется оружие?
— Разумеется.
— Завтра ночью вам лучше не иметь его с собой.
Наши взгляды встретились.
— Хорошо.
— Тогда все. Завтра утром мы поедем осматривать владения Бретта. Это очень важно.
— Меня удивляет ваша девица. Может быть, лучше голой спящей женщине вновь проделать это дело. По словам Германа, если ее что-то беспокоит, она сможет пройти даже по полям шляпы.
— Вы снова дерзите.
— Нет, — я вновь наполнил свой бокал. — Ужин я закончу в постели.
Он опять держался холодно и отчужденно.
— Мы не одобряем людей, склонных к спиртному.
— Я не нуждаюсь в одобрениях. Где я могу поспать?
Сдерживая злость, Паркер направился к двери. Мы двинулись по узкому коридору. Из него мы попали в комнату, пахнущую плесенью. Но, кроме как за спертый воздух, спальню не в чем было упрекнуть.
— Спокойной ночи, Джексон, — сказал он и ушел.
Я отпил глоток виски и подошел к окну. Открыв его, я выглянул наружу. Лунный свет с трудом пробивался сквозь листву, но я все же различил плоский широкий выступ, тянущийся вдоль дома. Я не придумал ничего лучшего, как выбраться из окна и стать на него. Под собой я различил маленькую лужайку. Бассейн, заросший кувшинками, чьи листья казались серебряными в свете луны, привлек мое внимание. Я дошел до конца выступа. Бассейн был окружен невысоким парапетом. На нем кто-то сидел. Мне показалось, что это женщина, но за дальностью расстояния я не был в этом уверен. Виден был красный кончик сигареты, и если бы не это, неподвижную фигуру можно было бы принять за статую. Некоторое время я наблюдал за ней, но она оставалась неподвижной. Ничего не оставалось, как вернуться обратно.
