А вот ребенок 8–10 лет способен воспринять это как забавную игру и запомнить если не само правило, то его рифмованную форму. Оттого обучающие стишки наподобие приведенного выше или, скажем, «Чопорный шорник шел по трущобам, через шов в шортах высыпал крыжовник» (тут собраны все исключения из правила, согласно которому после шипящих в русском языке под ударением пишется «ё») создаются учителями для учащихся средних и старших классов. Для запоминания много, так сказать, ума не нужно – на то она и рифма или забавная мысль, чтобы запоминаться с первого раза… Однако для сопоставления такой обучающей «скороговорки» с основной идеей, которую она иллюстрирует, нужна операция более сложная. И если головной мозг пока на нее не способен, ребенок выучит стишок и будет повторять его вслух сотни раз на дню без толку – безо всякой связи с мыслью, в нем заложенной.
Интеллект как способность образовывать логические, не лежащие, так сказать, на поверхности, связи основывается на количестве знаний, уже сохранившихся в нейронах коры. Такой багаж знаний образуется за счет способности головного мозга запоминать некую информацию надолго. Чем дольше и больше информации способна хранить в себе кора, тем шире ее возможности по сопоставлению этих мало связанных изначально отрывков, генерированию выводов. Таким образом, мышление ребенка, как и взрослого, складывается из количества уже имеющихся знаний и, если угодно, жизненного опыта – ненаучных данных, которым обучает жизнь, но не школа или учебная литература. У взрослого этот багаж значительно больше, потому его головной мозг умеет прийти к слишком сложным для ребенка выводам значительно быстрее.
Итак, основу детского поведения и всех его отличий от поведения взрослых образуют два основных фактора.
1. Дефицит жизненного опыта и научных знаний, образующий пустоту в плане возможностей сопоставить несколько схожих моментов. То есть, если говорить совсем просто, нет запаса схожих или разных ситуаций, в которых побывал юный человечек. Его коре нечего анализировать, даже если бы она этого и захотела.
2. Специфика активности эндокринной системы, которая тоже пока только учится. В данном случае учится обеспечивать и регулировать жизнедеятельность организма в различных жизненных ситуациях.
Что же до свойственного детям бурного воображения и состояния постоянного «полета фантазии», то оно объясняется необходимостью головного мозга уже работать, но работать в условиях, скажем так, сложностей с логикой. За неимением навыка и данных для теоретических умозаключений, дети пытаются познать и освоить окружающий мир практическим путем (лизнуть, понюхать, потрогать и др.), а также посредством игры, в том числе воображения. Другими словами, им легко представить немыслимое, фантастическое, потому что они пока не отличают фантастику от реальности, не знают, что может или не может произойти в этом мире. А в сумме мы видим перед собой мировоззрение, безусловно, особое – совсем не такое, как у нас, поскольку у нас и кора при мышлении оперирует только реальными данными, да и эндокринная система уже давно наработала схемы реакций на те или иные ситуации.
По этим причинам наше «нельзя» или «нужно», сказанное себе в соответствующий момент, сработает, можно не сомневаться. Ведь у нашей коры уже есть знания, обосновывающие то или иное решение. К тому же она в совершенстве владеет навыком управления эндокринной системой, и у нее уже «налажена» обратная взаимосвязь. То есть при необходимости (скажем, когда коре нужно решить, какое из двух слов подходит к ситуации лучше) эндокринная система услужливо увеличит мыслительный потенциал нейронов в несколько раз, чтобы коре думалось лучше. А у детей этой взаимосвязи пока нет. У них кора рассуждает, так сказать, по-своему, а эндокринная система – по-своему, поскольку каждая из них до поры до времени не может решить даже собственные проблемы, не то что чужие (другого органа или системы органов). А еще дальше им (при нынешних-то собственных проблемах!) до «затеи» организовать что-то вроде «коалиции», позволяющей совместно трудиться над поставленными задачами.
В сумме же, при попытке просто пообщаться с ребенком или обучить его чему-либо мы сталкиваемся с препятствиями, внешне, кажется, непреодолимыми, тем более, раз у них имеется прочная биохимическая основа. На какие факторы, затрудняющие процесс обучения, жалуются родители, и почему так происходит?
1. Неусидчивость ребенка, неспособность сосредоточить свое внимание на чем-либо надолго. В данном случае она объясняется совершенно ничем пока не регулируемой активностью нейронов. В период как минимум до семи лет (время первого похода в школу) способность нашего чада фокусировать внимание на чем-то определенном будет постепенно развиваться, улучшаться. Если мы думаем, что до этого, так сказать, благословенного момента оно не может сосредоточиться лишь на наших нотациях, мы не совсем правы, даже если у нас есть основания для таких подозрений. Наверняка вы замечали, и не раз, что во время ряда игр дети на удивление и внимательны, и тихи… Правда, преимущественно это касается случаев, когда они упорно пытаются разобрать какой-то предмет (от игрушки до микроволновой печи на кухне) на составляющие.
Нужно отметить, что интерес детей к предметам, состав которых они решили изучить, и впрямь поражает. Так, юный «взломщик» может потратить на это занятие до часа (рекордное для такого непоседы время!), и провести его сплошь за ним, не отвлекаясь на еду и питье, что само по себе невероятно. И именно из-за подобных эпизодов мы часто сомневаемся в перманентной непоседливости своих «юных техников». Ведь если бы они не бывали упорными и внимательными в своих занятиях вообще никогда, едва ли маме пришлось бы когда-либо, например, лицезреть «начинку» от своего мобильного телефона, старательно вытряхнутую чадом на стол за каких-нибудь полчаса!.. Естественно, что ни один родитель, хоть раз собравший «комплект», в который превращается в детских ручках опрометчиво забытая родителями на видном месте бытовая техника, уже не поверит, что его ребенок не смог бы точно таким же путем усвоить и азбуку. Пусть за неделю, а не за час, но точно смог бы!..
В действительности «пострадавшая сторона» здесь неправа. Ребенок вполне способен превратить папину бритву в набор деталек и шестеренок, причем ни разу не порезавшись о ее ножи. Тем не менее, с букварем у него так не выйдет, поскольку в процессе уничтожения электроприбора малыш может думать о чем угодно. Работа его пальчиков не требует мысли, поскольку речь не идет о деятельности, имеющей определенную цель. Мы, конечно, думаем, что чадо раскрутило будильник нарочно, с целью насолить нам или самому будильнику (особенно если мы заводим его на утро, чтобы приучить малыша к распорядку дня). А между тем наш «юный техник», скорее всего, вообще ничего не имел в виду – он поступил с электронным прибором точно так же, как часто поступал до этого со своими игрушками. Иными словами, играл, как и всегда. Просто в данном случае игра оказалась необычной, значительно более азартной, и направлена она была на раскручивание предмета, который давно его интересовал – опять-таки, как любая другая игрушка.
Таким образом, игра – это способ провести время, который позволяет детям понять и всесторонне рассмотреть какую-либо ситуацию не через мышление, а через игру воображения. Целенаправленно размышлять во время игры необязательно, в то время как при обучении грамоте это совершенно необходимо. Оттого, если мы не сумеем обратить данный процесс в интересную игру, кивать на разобранные со всем тщанием часы, модемы, роутеры, компьютерные мышки и прочую технику бессмысленно. Речь идет о разных видах деятельности. А сходство, которое мы в них улавливаем, является чисто внешним, кажущимся.
