Современное общество судит о многом строже, чем в былые времена. Оно выдвигает каждому живущему в нем индивиду ряд требований, ранее не считавшихся слишком значимыми, и их несоблюдение в наш век считается проступком куда более серьезным, чем окружающие сочли бы еще сотню лет назад. Миру, в котором живем мы, а не наши предки, для представления об «успешном» человеке уже недостаточно его высокого материального достатка и присущих ему атрибутов наподобие просторного дома, красивой машины, дорогих часов. Еще сотню лет назад этого хватило бы с лихвой. Но сейчас деловые партнеры и даже окружающие непременно отметят вдобавок, насколько данный индивид преуспел во множестве других аспектов своей жизни, которые традиционно принято относить к его личной сфере.
Например, скорее всего общество не оценит положительно тот факт, что избыток материальных благ привел к расширению фигуры обеспеченного ими человека в области живота и бедер – другими словами, к набору значительного лишнего веса. Аналогично, оно не сочтет дополнительным признаком успеха неухоженные ногти и руки, непричесанные или даже откровенно немытые волосы, плохо сидящий костюм… Скажем больше: в последнее время в понятие успеха стал входить даже семейный статус индивида, хотя еще полсотни лет назад ни его вес, ни количество детей никого особо не интересовали. Вернее, они уж точно не стали бы предметом для сравнения этого человека с другим, примерно равным ему по статусу и числу достижений. А еще за полсотни лет до этого его не «уличили» бы даже в грязном воротничке рубашки – максимум, обратили бы внимание на качество ткани его одежды и ее общую стоимость…
Что ж, видимо, таковы законы развития общества. Возможно, оно перешло от оценки очевидных признаков статуса (одежда, аксессуары к ней) к учету дополнительных показателей, потому что ощутило потребность в расширении и углублении образов «успеха», «достатка», «благонадежности». Как бы мы к этому ни относились, теперь всем нам приходится учитывать, что ради репутации «благополучного человека» или «благополучной семьи» совершенно необходимо иметь не только машину (или даже две), но и опрятный, ухоженный внешний вид всех частей тела, которые видны из-под недешевого пальто. Ну, а «высшим пилотажем» в этом деле, конечно, следует считать воспитанных, улыбчивых, румяных и чистеньких (чтоб ни пятнышка!) детишек. И обществу при этом совершенно все равно, что дети и порядок, дети и правила приличия, дети и личная гигиена являются понятиями несовместимыми.
Почему взрослые считают гигиену важной частью жизни
Детям действительно безразлично, как выглядят они или их игрушки, тарелочки, кроватка, другие предметы личного обихода. Они совсем не знают этого мира, поэтому в нем их интересует все, и именно в том виде, в котором оно показалось им, так сказать, на глаза прямо сейчас, в данный момент. Кроме того, у детей совершенно отсутствует способность оценивать – придавать предмету или человеку значения «красивый/уродливый», «опрятный/неряшливый», «грязный/чистый» и др.
Мама сказала, что вот эта вязкая, жирная и черная «штучка» сбоку от дороги называется грязью, и ребенок запомнит лишь само слово. То есть он не совместит с ним таких дополнительных значений, как «плохая», «заразная» или даже, быть может, «невкусная». Напротив, он наверняка попытается узнать о грязи побольше единственными доступными ему методами, например, понюхает и лизнет ее, разотрет в пальчиках, измажет ею одежду… А уж потом он будет судить по реакции окружающих и родителей, какая она или даже каков он, когда возится с нею.
В сущности, именно в этом и состоит основная проблема в обучении детей личной гигиене. Мы, взрослые, понимаем, что быть чистыми и опрятными от нас требует общество, и знаем, чем может закончиться поедание несъедобных предметов или контакт с инфицированными поверхностями/веществами. Ребенок же не сможет даже произнести слово «инфицирование», не то что осознать его неприятный (часто весьма неприятный) смысл. Единственное, что в этом отношении быстро усваивают малыши – это «плохо» или «хорошо», то есть самые примитивные виды оценки, причем применительно именно к родителям, а не самому предмету. Проще говоря, ребенок очень любит родителей, они являются для него буквально всем на свете, если угодно, центром мироздания. Потому естественно, что он боится не пятнышек на одежде – он боится быть «плохим» для родителей из-за этих пятнышек…
Понимаете разницу, не так ли?.. Взрослый человек ориентируется в своем поведении на сложный сплав из представлений о том, что подумают «люди», что подумает тот, кто дорог ему больше всего на свете, а также конкретных знаний и личного опыта. У ребенка из всего этого есть лишь самые дорогие ему на свете папа и мама, их мнение о нем, ребенке, как «плохом» или «хорошем». Кроме того, им движет несвойственная взрослым, проходящая по мере накопления жизненного опыта жажда познания. Поэтому дети не судят о конкретных вещах как «хороших» или «плохих» – они судят о том, какие они для мамы и папы в каждом конкретном случае. А предметы и явления для них все одинаковы. В том смысле, что они интересуют ребенка и (иногда) могут напугать, но он сам никогда не добавит к ним «приставку» в виде положительного/отрицательного знака. Более того, даже если это за него уже сделали родители, жажда «знакомства» с этим предметом вполне способна подтолкнуть его к проверке родительской оценки. Дело в том, что у детей нет также и способности управлять своими желаниями осознанно, говорить «нельзя» самому себе. Оттого, если они уж чего-то захотят, отказать себе на основе соображений безопасности или «мама запретила» они не в силах.
Взрослым эти состояния несвойственны – они быстро забывают, как смотрели на мир в детстве, почему так часто нарушали запреты собственных родителей… Поэтому мы, уже выросшие дети, часто подменяем характерный для них мотив познания мира (ради него они нарушают большинство наших запретов) осуждающим мнением, будто они просто не хотят нас слушаться. То есть подставляем на место банального (точнее, гипертрофированного) любопытства к окружающему миру избыток своеволия, желание поступить «назло» нам. А между тем пришло время огорчиться. В течение длительного времени (минимум, до четырех лет) дети даже не понимают, что такое «назло». У них неразвита собственная личность, потому они не видят разницы между своим мнением, и тем, которому они, якобы (по нашему мнению), поступают наперекор. Они обычно даже не могут запомнить, что мы им уже запрещали, а что пока нет!
Детская память развита слабо – в прямом смысле слова, по степени развития нейронных взаимосвязей коры головного мозга. В ней почти ничего не «держится» дольше получаса потому, что клетки мозгового вещества просто пока физически неспособны образовать долговременные химические взаимосвязи, именуемые памятью. Надо учесть, что жизнь ребенка насыщена яркими, захватывающими событиями вдвое, так сказать, гуще нашей. Нам в этом мире все уже знакомо до оскомины, повторяется изо дня в день, навевая уныние и лишая всякого интереса к жизни. У наших же чад дела обстоят совсем иначе – каждое событие им в новинку, рождает бурю эмоций и вызывает желание познакомиться поподробнее с ним и его последствиями… Родительская оценка и помощь в этом, так сказать, благородном намерении, их запреты и прочие связанные с происходящим реакции – все это тоже имеет место в жизни нашего чада впервые, порождая целый калейдоскоп желаний и впечатлений.
