– Если только глупостей не натворишь! – ехидно заметила Акюдаг. – Будешь слушаться меня, всё у тебя хорошо будет! Давай деньги!
Кощак протянул ей мешочек с золотом, она мгновенно схватила его своей костлявой рукой, и мешочек тут же исчез в складках её платья.
– Встретимся здесь как обычно! – сказала колдунья. – Я на всякий случай три раза совой крикну, а ты один раз филином отзовёшься.
– Не впервой, не беспокойся, – ответил Кощак. – До встречи, старая.
Они разошлись в разные стороны.
Федька с Алёной наконец-то перевели дух.
– Кто это был? – спросила Алёна. – Ты его узнал?
– Знамо дело, – отозвался Федька. – Это злодейский хан Кощак, кто ж ещё!
– Да что ты в толк не возьмёшь, не о нём речь! – возмутилась Алёна. – При чём тут хан, я про предателя спрашиваю. Голос-то, похоже, какой-то знакомый.
Федька задумался.
– Не, не знаю, – сказал он наконец. – И вправду знакомый, только признать не признал, врать не буду. Может, Васька… А может, и Петька… Или Ванёк… Вообще-то негоже про них так думать. Какие они предатели! Понимаешь, больно он тихо говорил. А потом, если честно, то я под конец чуть не заснул. Сморило меня чуток.
– Эх ты! – махнула на него рукой Алёна. – Соня! Ладно, побежали, надо ж наших предупредить.
И они припустили к городу.
Глава шестая
Западня
Фролка думал всю ночь, как извести Алёну и Федьку, а под утро наконец придумал. На рассвете он вышел из дома, за пояс заткнул топор, перед собой гнал козу Машку. То ли пасти повёл, то ли дрова рубить шёл.
На самом же деле никаких дров он рубить не собирался и козу с собой взял так, для прикрытия. Цель у Фролки была совсем другая.
– Знаешь, чего она мне сказала, – жаловался он по дороге Машке. – Чтоб их на свете не было, если сам жить хочешь! Ёлки-моталки, вот история!
Машка на эти его жалобы никак не реагировала. Коза всё-таки – не лошадь, говорить не умеет.
– А за все мои страдания благодарности мне – шиш! – продолжал сетовать Федька. – Кощак говорит, расчёт после победы, все коровы твои будут! А на шиша мне они тогда сдались, коровы эти, если, может, от города к этому времени одни головешки останутся! Чего я тогда с ними делать буду?
Машка, как вы уже поняли, по-прежнему не отвечала, и разошедшийся Фролка продолжал свои разглагольствования.
– Вот, перстень мне хан дал. Тут вона его печать. А только перстень – не корова. От него молока не дождёшься. Да ещё, неровён час, кто-нибудь его приметит. Увидят печать, возьмут и спросят, откуда взял! Враз догадаются, что предатель! А ведь и выбросить, тоже не выбросишь. Во-первых, жалко – вещь дорогая, а, во-вторых, если бой случится, меня кощаковские могут не признать, порешить меня могут! Так что нельзя мне, получается, без перстня этого. Ох, жисть, ёлки-моталки!
* * *
Так, причитая, Фролка дошёл до развилки. Отсюда было рукой подать до домов, в которых жили Федька и Алёна. Прямо у дороги стоял большой развесистый дуб.
Фролка задумал хитрую штуку. Если незаметно как следует подрубить дуб, да привязать к одной из веток верёвку, да к тому же верёвку эту пропустить через другие деревья и спрятать с глаз, и самому тоже схорониться, то и получится преотличнейшая западня!
Федька с Алёной по дороге пойдут (а пойдут они непременно, где ж ещё им идти-то!), и, когда к дубу приблизятся, он, Фролка, за верёвку и дёрнет изо всей силы. Дуб, понятное дело, повалится, и Алёну с Федькой придавит. Где они? А нетути, под дерево попали. А кто виноват? А никто не виноват – не ходи, где не надо!
О том, что будет заметно, что кто-то специально подрубил дерево, Фролка и вовсе не думал. Главное для него было покончить с Алёной и Федькой. А дальше кривая вывезет!
* * *
Фролка пустил Машку пастись, достал топор и приступил к делу.
Дерево было крепкое, поддавалось нелегко, вскоре на руках появились мозоли, но Федька продолжал рубить. Выхода у него не было.
– Так им и надо! – уговаривал он при этом сам себя. – Федька этот больно гордый! Жмотом меня однажды обозвал. А какой я жмот, я просто бережливый. Денежки люблю, конечно, так их только дурак не любит! А Алёна эта вообще! Сущий мужик в юбке! Всё б ей командовать, народ мутить! Куда ты, спрашивается, суёшься, коли ты баба! Бабье дело – у печи стоять, да ещё потом детей растить! Знамо, курица не птица, баба – не человек! Так что никакой вроде особой потери и не будет!
Фролка остановился, вытер пот со лба.
– Вот дорублю сейчас, совсем уже немножко осталось, верёвочку потом привяжу, и уж тогда молочко у меня будет от всех светозерских коровок!
* * *
Оставим на время Фролку и посмотрим, что делают Алёна с Федькой, не подозревающие о том, какая опасность нависла над ними.
И что же вы думаете? Федька преспокойненько спит. Лежит на печи, сопит от удовольствия и даже похрапывает иногда.
А вот у Алёны сна ни в одном глазу. Она уже с утра кучу дел переделала. Перво-наперво отправила Ваську щербатого по святогорской дороге – нагонять богатырей, сообщить о том, что Кощак хочет город захватить, что письмо было обманное. Ну, а потом она всё-таки Сивку отыскала. Или Сивка её сама нашла, это я уж вам точно не скажу кто кого.
Во всяком случае сейчас вела она Сивку домой по той самой дороге, на которой Фролка делал своё чёрное дело.
Сивка шла, понурив голову, слушала, как Алёна её отчитывает.
– Тебе что, плохо тут, дома? Не так к тебе относятся, что ли? – возмущалась Алёна. – Ты почему убегаешь? Нечего мне тут виноватую морду строить!
– Ты же вон умная, – вздыхала Сивка, – а не понимаешь, что и лошади тоже иногда одной побыть хочется. На траве поваляться. В реке покупаться. Да мало ли что.
– Ох, некогда мне тебя бранить! – покачала головой Алёна. – Не до тебя мне теперь. У меня другая забота. Как бы мне Федьку уговорить, что он – богатырь!
– Ну уж и богатырь! – фыркнула Сивка. – Ещё бы! С полной миской щей запросто расправляется!
– Да как же ты не понимаешь! – огорчилась Алёна. – Так вышло, что только Федька может город от проклятого Кощака спасти! Он просто обязан стать богатырём!
– Хорош спаситель! – заржала Сивка. – Лежит на печи, в рот метёт калачи!
Тут как раз они подошли к развилке.
Фролки, само собой, уже там не было. Он, заслышав шаги, тут же быстренько спрятался.
Только одна коза Машка паслась неподалёку.
* * *
Сивка, покосив глазом на дерево, вдруг повернула к нему, подошла совсем близко и тревожно заржала.
– Ты что, Сивка? – удивилась Алёна.
– Дерево-то подрубленное! – отвечала Сивка. – Вон, взгляни!
