Стоя у вокзала, мы слышали, как проводник кричит: «По вагонам! Все по вагонам! Поезд направляется в Джеймстаун!» Запоздавшие пассажиры побежали к поезду, и спустя мгновение громадное механическое чудище скрылось из виду, покидая Ноксвилл.
У станции не оказалось свободных экипажей, но поскольку городок был не так уж велик, мы спросили у билетера, как нам попасть в гостиницу. Он выдержал большую паузу, несомненно размышляя о нашем британском акценте, а затем велел идти вниз по грунтовой дороге до домов, располагавшихся в отдалении, а там – повернуть за угол.
Мы с Холмсом подняли свои небольшие сумки и двинулись по пыльному переулку. К счастью, мы всегда путешествовали налегке, так что тяжесть багажа нас не обременяла. Подобравшись к зданиям поближе, я понял, что они представляют собой задний фасад домов, стоявших в ряд на вымощенной дороге. На противоположной стороне располагалась такая же группа зданий. В отдалении на боковых грунтовых дорогах виднелись дома под большими тенистыми деревьями.
Как только мы вышли на главную – и, по всей видимости, единственную вымощенную – улицу Онейды, на нас тут же обратили свой взор местные жители. Лица их совершенно ничего не выражали. Все они были одеты в том же духе, как и пассажиры в поезде: женщины – в однотонные платья, мужчины – в поношенную рабочую одежду. Некоторые из горожан, несомненно, были шахтерами, другие – фермерами. Костюмы носили лишь предприниматели и владельцы магазинов. Впрочем, и их наряды изрядно износились.
Меня изумила нищета, царившая вокруг. Я знал, что городок существует за счет угольных шахт и лесозаготовительной промышленности, – об этом свидетельствовал товар, который грузили в депо в вагоны. Онейда напомнила мне города Шотландии и Уэльса, по которым мы с Холмсом путешествовали в ходе некоторых расследований. Их жители точно так же относились к чужакам: чуть заносчиво и с подозрением. Неудивительно, что я вспомнил о британских поселках и деревеньках, ведь большинство жителей этой местности являлись потомками шотландских, ирландских и уэльских иммигрантов. Кроме того, все шахтерские поселения – будь они в Уэльсе или восточном Теннесси – похожи между собой.
Мы сняли два номера в небольшом отеле. Мне показалось, что администратор завысил цену лишь потому, что определил в нас приезжих. Впрочем, комнаты все же стоили дешевле, чем в Ноксвилле, так что возражать мы не стали. Устроившись, мы отправились в ресторан неподалеку и заказали ланч.
Меня заинтересовало одно блюдо, которое я уже где-то встречал в свою предыдущую поездку в США. В меню оно значилось под наименованием «деревенская ветчина» (полагаю, для отличия ее от ветчины городской). Похоже, при ее приготовлении соблюдалась особая процедура копчения. Деревенская ветчина оказалась весьма соленой, тонко нарезанной и хорошенько обжаренной в собственном жире. Аромат она источала изумительный и прекрасно сочеталась с местными овощами – стручковой фасолью, картофелем, листьями репы – и домашним хлебом. Холмс остановил свой выбор на тушеном мясе с хлебом.
Закончив десерт – что-то вроде яблок в тесте, – я довольно откинулся назад. Холмс скользил взглядом по залу.
– Ну так что, Уотсон, – спросил он, – каковы ваши дальнейшие планы в отношении поиска родственников?
Я взглянул на официанта, который направлялся в нашу сторону:
– Полагаю, следовало бы начать с расспросов. – Как только официант подошел ближе, я сказал ему: – Мы ищем одну даму, которая, по всей видимости, проживает в городе или где-то неподалеку. Быть может, она вам знакома? Я говорю о Ребекке Уотсон.
Официант замешкался, а затем ответил вопросом на вопрос:
– А какова причина вашего интереса?
– Я ее дальний родственник, – ответил я. – Весьма дальний. Проезжая мимо, решил представиться.
Он на мгновение задумался, а затем, очевидно решив, что я успешно справился с неким испытанием, сказал:
– Иногда она живет в городе, а иногда – в Ноу-Бизнес[2]на Биг-Саут-Форк. Кстати, она уже больше не Уотсон. Ребекка много лет замужем за Джоном Шерманом Маркумом.
Я даже не успел уточнить, где же находится местечко с таким живописным названием, как официант добавил:
– Но кое-кто из ее сыновей живет здесь. Один из них работает на местной лесопилке, что по другую сторону от депо, недалеко отсюда. Его зовут Вилли Маркум. Наверняка он и сейчас там.
Поблагодарив официанта, мы заплатили по счету и вышли. На обратном пути к железной дороге, который пролегал через неприметную улочку, я выразил свою признательность Холмсу за то, что он согласился сопровождать меня.
– Уотсон, мне это ничего не стоит, – возразил мой друг. – Всегда приятно побывать в новом месте. Я нахожу удовольствие в том, что, вне зависимости от образа жизни, обстоятельств, места обитания и количества материальных благ, люди, в сущности, похожи. Кроме того, я все еще надеюсь, что и вы будете сопровождать меня, когда мы двинемся по моим делам в Регби.
Осторожно ступая через пути, мы миновали депо и наконец добрались до его дальнего уголка, где располагалась лесопилка. Чем ближе мы к ней подходили, тем громче визжали пилы. Воздух наполнял аромат свежей древесины. Вокруг валялись опилки и стружки.
Отыскав контору, мы попросили позвать Вилли Маркума. Дежурный не стал ничего выспрашивать, а лишь велел нам подождать минутку и вышел. В мгновение ока он вернулся в сопровождении высокого мужчины под тридцать. Тонкие волосы последнего были подстрижены довольно коротко, но небрежно, и слегка топорщились по бокам. На нем была рабочая одежда, к которой пристали опилки.
Внешне парень чем-то напоминал молодого Холмса. Впрочем, он казался довольно дружелюбным, в то время как прославленный детектив, напротив, всегда был настороже, словно хищная птица.
– Мистер Маркум, меня зовут доктор Джон Уотсон, а это мой друг Шерлок Холмс, – представил я нас обоих.
Мистер Маркум уже было протянул мне руку, но при упоминании имени знаменитого сыщика его взгляд тут же резко переметнулся в сторону моего друга. Он пожал нам руки и спросил:
– Шутите, что ли? Шерлок Холмс? Да я о вас в книжках читал. Я-то думал, вы вымышленный герой.
С годами мои записи обретали все большую популярность, и такие случаи были не так уж редки. Холмс научился вежливо реагировать на подобные заявления, но я-то знал, что его не радует такое внимание.
– Рад знакомству, мистер Маркум, – ответил мой друг. – Боюсь, рассказы доктора Уотсона создают у людей ложное впечатление. Заверяю вас, я существую на самом деле.
Маркум широко улыбнулся:
– Теперь-то я и сам вижу. Кстати, зовите меня Вилли. Это уменьшительное от Вильяма. Чем могу вам помочь?
Я пояснил, что в прошлом году, будучи в США, наводил справки об истории своей семьи, пытаясь установить, где осели отпрыски Уотсонов, эмигрировавшие в Америку из Шотландии.
